КривоРожка

Голые ветки деревьев дрожат, словно струны…
Съежилась речка, оставила грязную пену.
И, то и дело сбиваясь на «Мурку» блатную,
Ветер выводит «Разлуки» тоскливую тему.

Вот уже месяц, как солнышка нет и в помине,
Сеется дождь через мелкое-мелкое сито…
Нам бы огонь развести, посидеть при камине.
Нету огня, и камины давно позабыты.

Южному городу зимние песни? Невместно.
Глупое сердце, да что ж тебе снова неймется?
Вот и снежок закружился, как в танце невеста.
Кончится танец. А дальше – уже как придется.

Скрипки метели, и снова дождя кастаньеты.
Ветер безжалостно струны гитары терзает…
Глупое сердце, зачем ты тоскуешь о лете?
Кошка трехцветная – счастье домашних хозяек –

Сладкие песни мурлычет со мной на диване.
Мне бы огонь развести, да немного согреться…
Только вина уж почти не осталось в стакане,
Нет и огня. Замолчи, мое глупое сердце!

Зря ты поешь мне печальную песню о главном.
Старые письма – ты видишь? – осыпались пеплом…
…Южному городу зимние песни? Забавно.
Глупо. Смешно. Безрассудно. И очень нелепо.

Мне поручили защищать
КБ родного честь.
Мне б от восторга запищать,
И громко крикнуть: «Есть!»

Но начала я возражать,
Хотя мне и неловко:
– Мне никогда не пробежать
Всю эту стометровку!

Я посчитать легко могу
Любой фигуры площадь,
Но из меня такой бегун,
Как из барьера лошадь.

Но мне начальник объяснил
На эти возражения,
Что много радости и сил
Приносит нам движение,

Что схлопочу я выговор,
Коль буду продолжать.
Ведь главное – не выиграть,
А просто пробежать!

Еще пыталась я сказать,
Что, дескать, отработаю,
Что, может, лучше наказать
Рабочими субботами.

Но все мои усилия –
Как мертвому укол,
Вот так моя фамилия
Попала в протокол!

И под трибун веселый смех
Я выхожу на старт.
Пусть нету шансов на успех –
Но где же мой азарт?

Конечно, каждому своя
Милей всего рубашка,
И я б сбежала. Но судья
Уже дает отмашку.

И вот, трибуны веселя,
Я двигаюсь вперед…
Уходит из под ног земля,
Меня по пяткам бьет.

Я слышу, зрители орут:
– Не спи!
– Беги!
– Не стой!
И я упала.
Прямо тут.
За финишной чертой!

Не пишется. Слова, как кирпичи,
Рвут кружева еще невнятных строчек.
А недоговоренность многоточий
Настойчиво советует: «Молчи!

Слова? Зачем? Кому все это нужно?
Ведь все уже написано давно!
Зачем нам отраженье неба в луже?
Что есть оно, что нету – все равно.

Не станет луж – исчезнет отраженье,
Но небо не исчезнет никогда!
Пройдут секунды, сложатся в года…
А есть ли прок от этого сложенья?»

Ах, если б знать, что это все – не зря:
И ласковые, жаркие июли,
И хмурые рассветы декабря…
Вот в небе свежевыстиранным тюлем

Плывут себе куда-то облака
Над крышами, дорогами. Над нами.
А мы опять пытаемся словами
Рассказывать, как эта даль легка,

Как глубока прозрачная река,
И как дождя неприхотливы ритмы…
К карандашу потянется рука,
И первые попавшиеся рифмы

Вдруг лягут на бумагу. Ну так что ж?
К чему слова, когда и так понятно:
Все то, что ты у времени берешь,
Уже не сможешь возвратить обратно.
Не пишется? Не спится? Снова ложь...

Тысячу раз рассказана,
Тысячу раз прочитана.
Любая о ней фраза
Становится нарочитой.

Любое о ней слово
Становится невозможным.
Но я повторю снова:
Это же так несложно!

Любишь меня, и хочешь –
Чувствую каждым нервом я.
И после тысячной ночи
Будет тысяча первая.

И сколько пылать звездам,
Сколько дождям литься –
Каждую ночь просто
Буду тебе сниться.

Дочка вздыхает горестно:
«Что за дурная привычка?
Родители! В вашем возрасте
Это почти неприлично…»

Я ей отвечу с сердцем:
«Хватит учить старших.
Это острее перца,
Это халвы слаще!»

Кто-то посмотрит искоса,
Кто-то вздохнет с участием…
Нету сильнее искуса,
Чем искушенье счастьем.

Мы наслушались сказок про вещие сны,
И уже без подсказок не видим весны.
Мы приметы отыщем на случай любой,
Но забыли значение слова «любовь».

Можно жить без любви? Или, может, нельзя?
Мы бредем по грязи, оступаясь, скользя…
Наши души чисты, наши души нежны.
Но кому и зачем мы, такие, нужны?

Рассказать бы кому… Да кому рассказать?
Нет дороги длинней, чем дорога назад.
Нет дороги длинней, и печальнее нет
Возвращенья домой после прожитых лет…

И апрельская прель прошлогодней листвы,
И сосулек капель как приметы весны.
Но предутренних звезд неуверенный свет –
Словно в талом снегу остывающий след.

Намеренья понятны и мысли ясны,
Но ночами мне снятся тревожные сны.
Снится мне, что в снегу, задыхаясь, бегу,
И вернуться назад не могу, не могу…

И тогда возникает законный вопрос:
Ну, подумаешь, сны, разве это – всерьез?
Ну, подумаешь, сад мой крапивой зарос.
Но ведь можно отлично прожить и без роз!

Или все же нельзя? Да о чем говорить!
Было б только кому эти розы дарить.
Было б только кому свои сны рассказать.
Было б только куда возвращаться назад…

Жизнь настолько сложна, что почти до смешного проста,
И во всех словарях не отыщется нужное слово.
Начинаем апрель. Словно с чистого пишем листа.
Исправляем ошибки, и вдруг ошибаемся снова.

Кто-то скажет: «Судьба! Разве можно бороться с судьбой?»
Хорошо, я согласна. И все-таки дело не в этом.
Жизнь вообще-то проста. Только сложно остаться собой.
Но приходит апрель, и душа наполняется светом.

Мы прощаем других. Мы прощаем себя иногда.
Обижаем родных, обижаемся сами, и плачем.
Но приходит апрель, как приходит большая вода,
И смывает ошибки. И в жизни не будет иначе.

Мы однажды поймем, что слова – это просто слова…
Прозвучали – и нет их. За птицами вслед улетели.
Вот, поверив теплу, молодая пробилась трава…
Что ж, поверим и мы. И давай улыбнемся апрелю.

«Все в мире относительно!» – сказал Эйнштейн когда-то.
И скорость света выдумал, и взял за абсолют.
Возьмем, к примеру, календарь, и разберемся с датами:
Когда настанет Новый год? А вот когда нальют!

Вот мы, допустим, в поезде. Все точно по учебнику:
Перрон тихонько тронулся, отъехал и вокзал…
Ну что, ребята, вздрогнули? И тут пришли нахлебники.
Ну, это относительно, еще Эйнштейн сказал!

Прогноз погоды слышали? Жара стоит в Антарктике,
Пингвины обалдевшие без меры воду пьют.
И тут же относительно похолодало в Африке,
И только сорок градусов – чистейший «Абсолют»!

Вот вечер и кончается, бегут маршрутки резвые.
Домой мы возвращаемся, имея бледный вид…
Напрасно укоряете. Мы абсолютно трезвые.
Конечно, относительно тех, кто в салате спит!

Не ухоженный парк городской,
А дорожки заросшего сада,
Где живет неизбывной тоской
Прошлогодняя медь листопада.

Я сюда прихожу много лет,
Потому что живу по соседству.
Здесь давно уж хозяина нет.
А хозяйка… Пропало наследство!

Покосившийся старый сарай,
Окна досками криво зашиты.
Здесь собакам бродячим не Рай,
А всего лишь от ветра защита.

Здесь мальчишки ломают сирень,
Что так пышно цветет у забора.
Приходите и вы, коль не лень.
Здесь открыто, здесь нету запора!

Здесь окончили листья свой путь,
А в траве – одуванчиков брызги.
Я сюда прихожу отдохнуть.
От людей. От событий. От жизни.

Здесь живут мои детские сны,
И от маминых рук пахнет хлебом…
Здесь я вся – отражение неба,
Отражение новой весны.

Все, что было, все, что было,
Ты забыл, и я забыла.
Как мы жадно целовались
В парке «Правды» на мосту.
Неужели в самом деле
Эти годы пролетели,
Когда я вставала раньше –
Заплетать свою косу!

Отчего же мы забыли,
Как отчаянно любили,
Как сиреневое море
Вдруг заполнило весь мир?
Как, девчонка и мальчишка,
Мы любви читали книжку,
Что была до нас другими
Вся зачитана до дыр?

Ты не знал, и я не знала,
Что любви для жизни мало,
И бродили мы по парку,
Взявшись за руки, вдвоем.
И хотя мы все – крутые,
Жизнь расставит запятые,
А потом поставит точку
В предложении своем.

Жизнь вообще такая штука:
С виду – сложная наука,
А она проста как двери,
И забавна, как кино.
Ты любил, и я любила.
Это было. Точно, было!
И порой до слез обидно,
Что закончилось давно…

Все суета да маета,
И мы не те, и жизнь не та.
Погасишь лампу – темнота,
Не видно ни черта…

А раньше – как погасишь свет –
Так поцелуям счета нет,
И звезды, как сказал поэт,
Нам смотрят вслед.

Да, звездным светом ночь полна,
К тому же – полная луна,
И у соседей – тишина,
И за окном – весна.

Бормочет чайник на плите,
Что жизнь не та, и мы не те…
А может, лучше без затей,
Да в темноте?

А наплевать! Включаем свет,
И нам до лампочки сосед.
А уж до всех прошедших лет
И вовсе дела нет!

Нехитрым парусом своим поймаю ветер.
Да будет светел
Мой день и путь!
А что там, сзади? Страшно обернуться.
Хочу проснуться,
Боюсь уснуть.

А ты ведь тоже был когда-то юным…
Смычок по струнам
Веди, скрипач!
Когда от счастья сердце разорвется,
Кто засмеется,
А кто-то – в плач.

И ты заплачешь. А потом с улыбкой
Положишь скрипку
Свою в огонь.
А я сверну и подожгу свой парус.
А что осталось –
Прошу, не тронь!

И две души, две сломанные ветки,
Взлетят над степью
Под облака.
И будет день наш несказанно светел…
Но дарит пепел
Руке рука.

А за душою что у нас осталось?
Одна усталость,
Тоска и боль.
Вот это пламя, что сердца сжигает,
Тот, кто не знает,
Зовет «любовь».

Мы по жизни не солисты –
Так, сплошной кордебалет.
Мы не ищем в жизни смысла:
Смысла в жизни просто нет.

И романтика дороги
Нас не манит в дальний путь,
Все у нас устали ноги,
Все нас тянет отдохнуть.

И пока еще в стакане
Остается хоть на дне
Нам валяться на диване
Соответствует вполне.

Там ничто не прерывает
Наш мыслительный процесс.
Обыватель обывает –
Это значит, пьет и ест.

За минутою минута –
Так и тянутся года.
«Жизнь проходит!» – это смутно
Понимаем иногда.

Дождь идет, и солнце светит,
И не более того.
И никто нам не ответит,
Почему и для чего.

Сидели мы – глаза в глаза –
За столиком в кафешке,
И он мне весело сказал:
– Расслабимся?
– Конечно!

Ресниц одно движение –
И тут мне показалось:
Он сделал предложение.
И я не отказалась!

С тех пор промчалось двадцать лет,
Как будто миг единый.
Таким коротким был куплет,
А жизнь – такою длинной.

Узнала я не так давно,
Как сильно ошибалась:
Он приглашал меня в кино…
А я решила – замуж!

Когда уйдем мы в мир иной
Для перевоплощения,
Уже он будет не со мной
В кафе искать общения.

Все бабы мира заодно!
Меня вы поддержите:
Вам предложили? Что?? В кино???
Да замуж выходите!

Засыпает ли снегом дорожки в саду,
Или это ромашки цветут на лугу,
Посмотрю на Восток, и увижу Звезду,
И глаза отвести не смогу.

А погаснет Звезда – не моя в том вина.
Жизнь одна, но и смерть, очевидно, одна.
За последним столом вы налейте вина,
И за мягкую землю – до дна.

Хорошо бы при жизни любовь и почет,
Уваженье друзей, в банке кругленький счет,
Да вот только… Войдет ли все это в зачет,
Когда будет последний расчет?

Если руку однажды подам я врагу,
Если друга предам, иль ребенку солгу,
Вот тогда я уж точно проверить смогу,
Хороша ли погода в аду.

Если я не согнусь, не солгу, не предам,
И монету последнюю нищим отдам,
Может, в рай попаду я с грехом пополам,
Только будет ли весело там?

И в две тыщи не знаю котором году
Без меня расцветут все ромашки в саду.
И в прозрачную ночь, под летящей Звездой,
Загадает желание кто-то другой.

Так получилось, что своими стихами я обидела хороших людей. Прошу меня простить. Вы вправе сердиться на меня, только не нужно обижаться!
В свое оправдание могу сказать одно: Я СМЕЯЛАСЬ НАД СОБОЙ, НО ВЕСЕЛО МНЕ НЕ БЫЛО.
И – да, 24 февраля мне пришло сообщение от администрации конкурса

Как дорога сложится, и чем дело кончится –
Сяду тихим вечером, карты разложу.
Ну а как живется мне, и о чем хлопочется –
Можете не спрашивать, я не расскажу.

На вопросы главные все ответы важные
Знает, я уверена, каждый про себя.
В плаванье отправились лодочки бумажные.
Будут потерпевшие – значит, не судьба!

Жизнь годами тянется, да летит минутками,
Все плывут кораблики в лунном серебре…
А весна-затейница розы с незабудками
Вышивает крестиком прямо по судьбе.

И пускай не знаю я, сколько мне отпущено –
Что-то сердце тронуло: хватит ворожить!
Главное, что в имени буквы не пропущены.
Если песня сложится – значит, будем жить.

Соберу мозаику счастья.
Из чего она будет?
Вся – из праздников наших нечастых,
Из обычных будней.

Разложу за кусочком кусочек
В разные стороны.
Вот река, и горячий песочек,
И небо просторное.

Первый класс, и в косичках – бантики,
За букетом меня и не видно.
Ах, какие мы были романтики!
Аж самой завидно.

Вот гитара струнами-нервами
Сердце рвет на части…
Ты, любовь моя, нежная, первая,
Уж не ты ли – счастье?

Или, может, другая, последняя,
Та, что – до донышка?
Не растаявшая бесследно
Под апрельским солнышком?

…Из буфета достану пыльную
Бабушкину чашку,
Соберу декабри унылые,
Да июль в ромашках.

Вот пчела над клевером трудится,
И трава не кошена…
Счастье – верить, что завтра сбудется
Все хорошее.

Счастье бродит где-то рядом,
По заснеженному саду,
Где чугунные ограды
Как литые кружева.
Где баюкают метели
Наши старые качели,
Где под снегом ждет апреля
Изумрудная трава.

Счастье бродит где-то близко,
Облака нависли низко,
И болтаются огрызки
Ветром сорванных афиш.
Спи, любимый! Будет лето,
Будут звезды и сонеты,
И рыбалка на рассвете…
Почему же ты не спишь?

Отложи свою газету,
Новостей хороших нету…
Но, скажу я по секрету,
Мы с тобой еще вполне!
Завтра мы пораньше встанем,
Встретим счастье утром ранним,
Будут кошки на диване
И герани на окне.

Вроде выросли из пеленок,
Стали взрослыми мы давно…
Только, знаете, все равно
В каждом взрослом живет ребенок.

Задает миллион вопросов
И настойчиво ждет ответа.
Убегает гулять без спроса,
И таскает тайком конфеты.

Это он зажигает спички,
Это он обжигает руки.
Он ломает наши привычки
И зевает порой от скуки

Пока взрослые дяди и тети
Обсуждают свои проблемы.
Это он сложил самолетик
Из доклада на важную тему!

Это он, позабыв про ужин,
С воробьями делился хлебом.
Это он – босиком по лужам.
Это он – на качелях – в небо!

Жизнь идет: за весною – лето,
И уже догорает осень…
И все больше у нас ответов,
И все меньше у нас вопросов.

За дождями придут метели…
Голос детства все тише, тише.
Только я, как и прежде, слышу:
Небо – вот оно. Полетели!

Упасть в траву,
Вглядеться в синеву,
И в бесконечном небе раствориться…
Скажите мне, я отчего не птица?
Я не летаю – значит, не живу?

Там, в вышине,
Не знают обо мне.
Там только солнце, облака да ветер.
Там золотое небо на рассвете,
Да птичий крик в холодной тишине.

Там звезды – как ромашки на лугу,
Там небо перечеркивают крылья,
И я порою плачу от бессилья,
Что я туда подняться не могу.

Ах руки, вы не крылья – почему?
Нет, правда, отчего же я не птица?
И вспыхивают звезды на ресницах,
И катятся ромашками в траву.

Как часто мне советуют: «Смирись.
Смотри с земли на неба синеву!»
А я все так же буду рваться ввысь.
Лететь. Любить. Дышать.Пока живу.

Ветер качался на ветках, звездам рассказывал сказки.
И звезды наивно верили, и не жалели огня…
Рыжая-рыжая кошка робко тянулась за лаской,
Спрашивала доверчиво: «Ведь ты не обидишь меня?»

Вечер, по-летнему жаркий, вечер, по-южному пряный
Видишь, луна за окошком желтою каплей блестит…
Так для чего же обиды я собираю упрямо?
Если себя не прощу я – кто меня завтра простит?

Ты знаешь, рыжая кошка, мы очень с тобой похожи:
Я, как и ты, за лаской робко тянулась всю жизнь.
Я точно так же боялась: вдруг да обидит прохожий…
Входи, моя рыжая кошка, и возле огня садись.

Ну да, нам обеим, кошка, всякого в жизни досталось.
Ведь мир – это сложная штука, а вовсе не вид из окна.
Смотри, занавеска наша думает, что она – парус,
Качается ветер на ветке и ярко желтеет луна…

Да, где-то щебечут колибри, а где-то идут снегопады.
А где-то вообще цунами и карнавал стихий…
Давай с тобой помурлычем. Ведь все же кому-то надо
Баюкать рыжую кошку и звездам читать стихи.

Стихи чужие читаю, чтобы
Зимы отведать, светлой и чистой!
Словно ворую чужие сугробы
И ветки в инее серебристом.

Не за моим снегопад окошком,
Не мне луна на снегу искрится.
Снежок не мне обожжет ладошки,
И не ко мне прилетят синицы.

Здесь, у меня, гололед да слякоть.
А ведь обещали же снегопады!
Но небо опять начинает плакать,
И серых туч бесконечно стадо.

Дворник с утра посыпал дорожки
До магазина. Такая малость!
Лапками нос прикрывает кошка.
А все-таки что-то в зиме поломалось…

Я жду: вот сирени набухнут почки –
И я поделюсь. Сама. Без вопросов.
Смотрите, как тянутся к небу листочки!
Смотрите, как щедро цветут абрикосы!

Как воробьи кувыркаются в луже,
Как этот день ослепительно ярок.
Нет, мне не жалко. Берите. Ну же!
Счастье – в подарок!