Шашка

Детство мое прошло в северном Казахстане, в бывшем казачьем форпосте Пятерыжск. Для непосвященных поясню, что Сибирское казачье войско было образовано по Иртышу в 18 веке еще при Петре Первом, и крепости, станицы и форпосты тянулись пограничной линией (отсюда – линейные казаки) от тюменских краев до Усть-Каменогорска.

Казакам нравилась их служба, их жизнь с определенными привилегиями, и они враждебно встретили Октябрьскую революцию.Сибирское казачество приняло активное участие в контрреволюционных действиях 1918 года, стремясь свергнуть власть ненавистных большевиков и в Павлодарском уезде.

Но набравшая силу Красная армия быстро справилась с мятежом и разобралась с самими бунтарями: кого в застенки, а кого и к стенке. Тогда многие несмирившиеся казаки примкнули к дутовцам, семеновцам и иже с ними. Печальна их судьба – многие пали в боях, другие навсегда остались на чужбине, в китайских землях.

Но немало было и таких, кто смирился и признал Советскую власть, служил ей, а затем вернулся в родные станицы, к мирной жизни. С казачеством было почти покончено, как с неблагонадежным классом. И иртышские казаки стали простыми крестьянами, тружениками колхозов и совхозов и вроде бы прилежно строили социализм.

Но вот уже в шестидесятые годы в Пятерыжске, в одну из годовщин революции, из слухового окна чердака старого пятистенка, стоящего неподалеку от магазина, высунулся пьяненький дед Лукаш (ему было уже за семьдесят) и с криком:

— Ааа, твою мать, не дождусь я, оннако, кады наши придуть! – выкинул на улицу сначала шашку, а следом и винтовку.

Был праздничный день, у магазина толпилось немало сельчан, и все они с изумлением видели, как на подмерзшую землю с лязгом брякнулось все это казачье вооружение, десятки лет дожидавшееся, да так и не дождавшееся своего часа.

Протрезвевшего деда Лукаша на следующий день увезли в райцентр специально приехавшие за ним штатские на неприметном газике с брезентовым верхом. А обратно он вернулся сам, на попутке. И, присмиревший и задумчивый, также продолжал сидеть на завалинке у своего бревенчатого дома и смолить излюбленные самокрутки. Вскоре он умер, унеся с собой тайну хранившегося на чердаке и выкинутого им за ненадобностью арсенала.

Винтовку тогда вроде нашли сразу и сдали в милицию. А вот шашка пропала. Но ненадолго – когда пересуды про «затаившегося белоказака» деда Лукаша поутихли, шашка вынырнула. Она, оказывается, была в руках у братьев Таскаевых (старинное, между прочим, казачье семейство) Генки и Ивана. Они первыми и увидели, как шашка упала с крыши, подхватили ее и удрали.

Братья затем носились с ней по задам села, в ближайшей роще, а с ними еще кучка пацанов с горящими глазами. Был среди них и я. Братья Таскаевы давали всем желающим подержать настоящую боевую казачью шашку, с потемневшим и местами поржавевшим, но все еще очень острым клинком. У самого основания его можно было разглядеть выбитые цифры и буквы, гласящие, что шашка выкована в 1800-каком-то году в Златоусте.

Но потом шашка опять куда-то задевалась, и все про нее благополучно забыли, вплоть до наших дней. Пока я, не вспомнив эту историю, не списался с Геннадием Таскаевым (сейчас он –директор той самой восьмилетней сельской школы, которую и я закончил в свое время), чтобы выяснить, куда же подевалась потом старая казачья шашка?

И Гена, оказывается, тоже помнил эту историю.Он написал мне, что шашку забрал с собой при переезде в соседнее село Бобровка его двоюродный брат Иван, тот самый, с которым они первыми увидели, как дед Лукаш скинул ее с крыши тем памятным днем, а они тут же ее подобрали…

В Бобровке Иван как-то не поладил с местными парнями, и они его побили толпой. И тогда он, разозлившись, заскочил в дом, схватил шашку и с гиканьем, как когда-то его предки, погнался за своими обидчиками.Те в ужасе бросились на берег Иртыша и заскочили в воду, так как Иван продолжал теснить их, со свистом вертя шашку над головой.

Ну, а потом к нему домой наведался местный участковый и конфисковал шашку. А спустя какое-то время ее, говорят, видели в областном краеведческом музее в разделе, посвященном истории иртышского казачества. Ну, что ж, там ей теперь самое место…