«Курган Анны Петровны»
Всё, что связано с именем А.С.Пушкина, для нас дорого и свято. Каждый эпизод или случай, связанный так или иначе с его творчеством, всегда волнителен и незабываем.
Готовясь к урокам на пушкинскую тему, я прочитала книгу С.С.Гейченко «Пушкиногорье», в которой был и такой рассказ. Привожу его в сокращении, не меняя стилистику.
Полк, в котором служил старший сержант Ветрянский Василий Михайлович, входил в состав 2-го Прибалтийского фронта, сокрушившего фашистскую линию «Пантера», проходившую параллельно Сороти и Великой.
Шла весна 1944 года.
«Третьи сутки наша часть,- вспоминал Василий Михайлович,- двигалась вдоль болот Новоржевщины в сторону Пушкинских Гор. Грязь непролазная. Кони падали, выбившись из сил. Солдаты еле волочили ноги, вытаскивая из грязи свои пудовые сапоги. Но вот наконец последний холм. Команда: «Стой!». Пронесся слух: «Прибыли!.. Михайловское. Пушкин!.. Здесь будет оборона…» Устроились как обычно. Стали рыть траншеи, окопы. Кто-то сказал: «Ребята, к Пушкину рукой подать, вон там…»
В первые дни обороны среди солдат разговор был только один, про Пушкина, про то, как его мытарила жизнь, как его убили… Но лучше всех про Пушкина рассказывала наш командир батареи Анна Петровна, по фамилии Нестерова. Я больше года с ней вместе служил, много дорог с ней прошел. Мне думается, что она всего Пушкина наизусть знала! Особенно любила «Я помню чудное мгновенье». Она рассказала нам о встрече поэта в Тригорском с её тезкой, Анной Петровной Керн и о том, что Глинка посвятил свой романс на стихи Пушкина ее дочери, Екатерине Ермолаевне Керн. Так мать и дочь вошли в бессмертие гением Пушкина и Глинки.
Наша Анна Петровна была очень красивой, доброй, и солдаты любили своего комбата солдатской любовью; каждый старался ей чем-нибудь услужить: бывало, кто букетик цветов, кто трофейный гостинец принесет. Она делила с бойцами и горестные, и славные дни. Умела быть и разведчицей, и санитаром, и политработником. Аккуратная, приветливая, бывало, подойдет, глянет на тебя своими чистыми, подернутыми усталостью глазами, и кажется, что всё в тебе сразу рассмотрит и что-нибудь этакое ненужное заметит и поправит. Годы войны не огрубили ее, не лишили женского изящества.
Куда только не забрасывала её судьба! Она воевала и на Украине, и на Кубани, и под Новоржевом, где была ранена и контужена, чудом вырвалась снова на фронт. А когда встали под Михайловском, она сказала: «Скоро войне конец. Александра Сергеевича Пушкина зачислим в нашу пушечную часть!» И тихонько напевала: «Душе настало пробужденье…»
А как она любила рассматривать Михайловское! Карту местности знала наизусть, как таблицу умножения. Иной раз усядется перед стереотрубой и сидит недвижимо, как заколдованная. И вдруг заговорит:
«Вот опальный домик,
Где я жил с бедной нянею моей…
Уже старушки нет…»
Как-то старшина принес из штаба для бойцов памятки с портретом Пушкина и призывами:
«Освободим родное пушкинское Михайловское к 145-й годовщине со дня рождения поэта. Вернем Родине нашу национальную святыню! Смерть немецким оккупантам!»
Каждый боец хранил памятку как материнское благословение.
И вот однажды, глядя в стереотрубу, наша Анна Петровна как закричит: «Смотрите, что эти негодяи делают! Они домик няни разбирают и колонны у дома Пушкина свалили и стены его рубят!
В центре усадьбы повалил густой дым Фашисты что-то сжигали… Загрустила наша Анна Петровна. «Знаешь, Михалыч, я верю, что скоро нашей обороне конец. Пойдем вперед. Но такого красивого места на всей земле не сыщешь. Знаешь, Михалыч, одному тебе говорю, ежели что, похороните меня вон на том пригорке, где
«берег Сороти отлогий,
и полосатые холмы,
и в роще скрытые дороги…»
-«Да что Вы, товарищ Нестерова,- радоваться весне надо, а Вы о смерти, — строго заметил я ей.
Видать, чуяло ее сердце приближение смертного часа. И этот час настал. Ее убил шальной снаряд, попавший в землянку. Похоронили мы ее там, где она завещала, в древнем славянском кургане. И я про себя называю это место «курганом Анны Петровны», и мне всегда кажется,- заключил Василий Михайлович,- что между ним и михайловским домом поэта стоит в небе светлая радуга.»