"Живое слово", или Один день с Пушкиным

С Пушкиным связан мой 29-й день рождения.

Накануне я выехала на фестиваль «Живое слово-2010» для получения моей первой литературной награды. Фестиваль проходил в селе Большое Болдино — обители пушкинской музы. Из Москвы я прилетела в Нижний Новгород, организаторы нас встретили, уже ночью привезли в гостиничный комплекс «Болдино». По дороге уточнили, кто хочет читать стихи назавтра; я заявилась.

18 сентября началось с завтрака. Настоящего пушкинского – пшенная каша с изюмом! Дальше по плану – ярмарка, костюмированные представления в пушкинском саду. Туда мы, гости фестиваля, шли тропинками, через парк. Вместе со мной мой день рождения отмечала богатая, разноцветная болдинская осень. На месте ждал особый подарок. Церковь, построенная дедом Пушкина, работала, и нам позволили подняться на колокольню, осмотреть усадьбу с высоты голубиного полета. В колокола, ясно, звонить не разрешили, зато журналистки из Сарова рассказали историю церкви; и дышалось там, наверху, чудесно.

После этого нарядная ярмарка показалась очень шумной. Впрочем, это был настоящий праздник! Огромные, разные пироги, музыка и танцы, всякие резные шкатулки, сувенирные карандаши с именами; долго перечислять, чего там только не оказалось! На память я приобрела деревянный магнит в форме красного самовара. Настала пора поторопиться на церемонию открытия и награждения. Музей-усадьба встретил народными гуляньями, любимыми персонажами пушкинских произведений и, конечно, уже знакомым фестивальным составом. Мы фотографировались повсюду, с памятником Александра Сергеевича – непременно! И вот – сигнал к началу торжественного награждения. С веранды пушкинского дома я прочла стихотворение «Я Вас любил». После чего похвасталась, что у меня сегодня день рождения, и никогда еще не доводилось отмечать это событие в кругу стольких гостей! Аплодировали, как актрисе на бенефисе.

В тот день произошло еще много всего, программа фестиваля оказалась на редкость плотной. Я совершенно не помню обеда; помню, как мы вернулись в усадьбу фотографироваться, а там уже снимали украшения. Потом по плану был показ фильма, с него меня и еще одну заграничную гостью решительно сорвали, ибо можно и потом посмотреть. Ибо нам полагалась экскурсия по болдинскому дому.

Дорога к усадьбе мимо прудов, по осенним аллеям, в тот день хоженая несколько раз, сохранилась в памяти как волшебный фон, а еще – выход в другое измерение. Именно там, где ничего не происходило, погружаясь в шуршание листьев под ногами, я чувствовала витавшую в воздухе поэзию. Мои спутники вовсю обсуждали биографию Пушкина, холерный карантин, вынудивший его задержаться в Болдино и поставить здесь рекорд творческой продуктивности. Так я с тех пор и не смогла определиться, что полезнее послушать: грамотных и культурных людей, или же тишину.

До того мы гуляли по территории, теперь же предстояло пройтись по пушкинским покоям. Экскурсовод много чего рассказала, опираясь на вполне сохранившуюся обстановку. Оказывается, у светила русской поэзии в доме и кровати-то не было, ему стелили на диване. И творил он, в основном, не покидая постели.

Ужин у костра в Лучиннике и фейерверк едва не отменили. Но выезд к цыганам состоялся, несмотря на захмуревшее к вечеру небо и порывистый ветер. На столах, накрытых на улице, закрепили скатерти, и мы начали пировать. Прозвучали тосты и для меня. Угостились мы на славу, однако лучше всего удалось музыкальное сопровождение. Цыганский колорит без труда расплясал всех гостей, здорово было. Впрочем, все мы выделили мальчика, игравшего на скрипке очень душевно. Мы пели и танцевали, не обращая внимания на дождь, что то заряжал, то стихал. И в гостиницу вернулись глубокой ночью; а наутро уже ходила байка, что вернулись не все, кто-то благополучно выспался в стогах.

И новый фестивальный день был интересен: и сложным тестом на знание русской литературы, и книжной выставкой, и викторинами, и, конечно, живым человеческим общением. Однако мой день рождения закончился накануне, открыв новую страницу в моей жизни. Жизни, в которой значение художественного слова и любовь к нему необратимо перешли на новый уровень.