У девушек сон утренний так тонок…

Ах, как коротка июньская ночь! От цветущей сирени и благоухающих яблонь слегка кружится голова, в воздухе плывет теплынь, а в небесной глубине шепчутся далекие жемчужины звезд.

В ту ночь я не сомкнула глаз… Передо мной, будто на крыльях, промчалась моя предыдущая жизнь: голодное военное детство, незабываемый день Победы, возвращение папы с войны, потом бесконечные переезды из интерната в интернат (такова участь детей военнослужащих и железнодорожных строителей), затем университетские годы и любимая работа. А теперь вот это… Вот уже полтора года он ходит за мной по пятам, густо краснеет при встрече (такая вот у него особенность!), никогда не говорит о любви, но не хочет со мной расставаться. Живу далеко от центра, в поселке Толевый, и ездить на работу приходится электричкой.

Но это его не останавливает — всегда провожает меня до самого подъезда и мчится потом на последнюю электричку.

Зная, как я люблю симфоническую музыку, купил два годовых абонемента в филармонию, и каждый раз, приходя на очередной концерт, приносит мне цветы… Теперь и я уже жду его с нетерпением, жду его ясных глаз, застенчивой улыбки, хочу слушать его тихий голос. Когда он держит мою руку в своей, мое сердце тает… Когда его долго нет — я не нахожу себе места!

Стихи как-то сами приходят и остаются в дневнике:

Счастьем сегодня звенят провода,

В самые трудные дни ненастья

Счастью навстречу мчатся года,

Ждать и любить — вот оно, счастье!

Если бы мне сказали: «Ты будешь очень спокойна, у тебя не будет ныть сердце, не будешь волноваться – только не думай о нем.» Я бы оставила все как есть — волновалась и думала бы о нем, только о нем!

И вот в моем дневнике появляется новая запись:

«Мы нужны друг другу, как весна земле, как березке ветер.

Мы нужны друг другу, всюду и везде, на всем белом свете…» Эти строки прозвучали во мне как молитва, как тайный призыв. Я почувствовала, что влюблена, что очень счастлива!

И вот пришел этот майский день, когда под цветущей черемухой Струковского сада мой Валентин… предложил мне руку и сердце. Это предложение я приняла безоговорочно, не раздумывая, чувствуя надежность этого человека. Мне кажется, что я ждала его всю жизнь!

21 июня 1963 года мне никогда не забыть. Накануне соседка шила мне свадебное платье из белого капрона, и я бегала к ней на примерку десятки раз (то длина меня не устраивала, то роза не так пришита, то фата слишком длинная), а до рассвета остались считанные минуты. Мои родные, мама, папа, брат с женой – тоже готовились к приему жениха. Вот и платье готово!

Стою у зеркала и не узнаю себя: бледность лица еще больше подчеркивается на фоне белоснежной фаты и длинного платья. Прическа почти готова. Я вся дрожу, как натянутая струна, мечусь от зеркала к окну, от окна к зеркалу. Уже 10 часов утра, а его все нет. А вдруг передумал? Почему-то его два дня уже нет, не приходит, на работу не звонит. Нет, нет, он не может так поступить, он не такой, он самый лучший! Да, вот и такси завернуло во двор! Звонок в передней, и мама сдерживает мой порыв, строго усаживая меня на диван.

Сиди и жди! Сижу и покорно жду его объяснений. Не глядя в мою сторону, Валентин, нарядный, подтянутый, но слегка взволнованный, говорит маме, что ездил в Марьевку и привез маму с сестренкой на свадьбу (вот так же и Андрей Болконский объяснял матери своей невесты, Наташи Ростовой, причину своего долгого отсутствия). Потом, подойдя ко мне, взял мою руку, поцеловал меня и смело повел к выходу… в новую жизнь.

Промчались годы, лавиной пронеслись жизненные бури, оставляя свои вещественные следы: взрослая дочь, долгожданный и любимый внук, незабываемые встречи, горькие потери, слезы радости и печали, фотографии на стене…

Юрист по образованию, учитель по призванию, Валентин Петрович всего себя без остатка посвятил детям, трудным подросткам (работал заместителем директора по воспитательной работе профтехучилища).

«Жить и жить бы на свете, да, наверно, нельзя…»

Беспокойное сердце Валентина Петровича Штанова внезапно остановилось по дороге домой. Ему было 46 лет.

20 лет счастливой семейной жизни и 35 лет без него, но с его милым, дорогим сердцу образом — до конца дней моих.