Разбойница

Лика брела по парку. День куксился, под ногами хлюпала снежная дребедень. Все громче раздавалась музыка. Что это? Танго Пьяццоллы. Лика невесело усмехнулась: судьба явно измывалась над ней.

Грустные звуки жалят сердце, воздух сгущается, сковывает. Но взрывные аккорды освобождают, кружат, возносят к самому небу, к мечте, а затем стремительно увлекают с высоты вниз так, что захватывает дух и наворачиваются слезы.

Украли. Горько-соленое слово, от которого хочется прополоскать рот. Лика стащила со спины спортивный баул и плюхнулась на сырую скамью. Костюм, коньки… Минералки остался один глоток. Лика покрепче обняла свой рюкзак и заплакала. Чужой город, чужая школа, чужой тренер…

– Догогуша, – проникновенно говорила Горгулья, – посуди сама, что я могу сделать за неделю до зона-а-альных согевнований, да еще с такой Бугатиной на гуках?

– Ма-а-ам! – надулась Бугатина.

– Юля, не мамкай! Где твой возгаст и где «Пятьдесят оттенков»? – Горгулья пожала плечами и заглянула в глаза Лике: – А твоя «Газбойница» вполне себе, но вот «Либегтанго» сыгова-а-ато. Давай на обязательную что-то стагенькое. Договогились?

Поднялся ветер, влажными ладонями коснулся щек, холодными пальцами залез за воротник. Лика продрогла, но уходить не спешила – размышляла. Ее «Либертанго» Юлька откатала безупречно. Возмутиться? Но победителей, как известно, не судят. Мириться с обманом? Уйти в сторону, чтобы не мараться?

– Чего оценок не дождалась? – Рядом с Ликой приземлился Костик с неизменным кофром на плече. Перемотал толстенный шарф со своей шеи на Ликину. – Твой Арлекин такого шума наделал – мама, не горюй! Под пятые «Оттенки»! Народ просто угорал.

– И ты, бро. – Лика шмыгнула носом.

– А что я? Я не ржал, изо всех сил, между прочим. Я для истории старался и даже видео немного снял. Смотри, – включил Костик фотоаппарат, – вот твой пингвин в полете ласточки, вот ты кружишься медленно-медленно, это народ хохочет. А тут ты в бортик врезалась и отдыхаешь такая – люди вообще стонут. Жюрист московский аж лицо руками закрыл. Так-то баллы не айс, но пародия зачетная.

– Импровизация.

– Не суть. Главное, – горячился Костик, – ты потом ка-а-ак прыгнешь два раза подряд, так высоко, красиво – все замерли. А ты р-р-раз – и колесом с арены неизвестно куда.

– Как же ты нашел меня?

– А чего искать-то? Тут все спортсмены плачут. Кроме тебя, конечно, – подмигнул Костик.

– Я больше не спортсменка. – Лика отставила рюкзак в сторону и вернула шарф.

– Сломалась, значит?

– Значит.

На следующий день она лихо отплясывала под Гладкова. Дерзкая Разбойница возглавляла романтиков с большой дороги, шаги ее были широкими, повороты стремительными, взмахи рук отчаянными, а прыжки головокружительными. «Бременских» знали все, и потому трибуны подпевали и про бяки-буки, и про дальнюю дорогу, и про народ горячий, и про не желаем жить по-другому. Легла на русскую душу эта музыкальная сказка с лукавой насмешкой добра над злом.

В ожидании результатов Лика наблюдала, как наряженная снежинками малышня копошится вокруг клетки с почтовыми голубями. Праздничные силы уже подтягивались к церемонии награждения. Самой любопытной снежинке Лика погрозила пальцем. Расшнуровала коньки и оглянулась в поисках Костика.

Тут только она заметила: на арене в причудливой позе Юлька, а вокруг нее разгуливает почтарь.

– Кыш-кыш! – пытались его прогнать.

Публика потешалась, судьи веселились, звукорежиссер прикалывался: над стадионом звучало «Летите, голуби, летите…» Юлька багровела.

– Злогадствуешь, бессовестная? – накинулась Горгулья на Лику. – Номег сгывается, а ей весело!

Лика сбросила коньки, схватила протянутую куртку и ступила на лед.

– Гули-гули, – звала она, скользя по тающей под ногами поверхности.

Голубь приблизился – Лика накрыла его курткой, завернула, прижала к груди и вернулась за борт.

– Отдай! – Горгулья так рванула свою куртку, что Лика, потеряв равновесие, упала бы, если бы ее не подхватили чьи-то руки.

– Легонькая. Безбашенная. Разбойница, – приговаривал знаменитый арбитр, унося добычу к судейской трибуне.

– Улыбочку! Для истории! – требовал Костик, пытаясь поймать в один кадр голубя на бортике и ее, похищенную Разбойницу.