Синяя птица

СИНЯЯ ПТИЦА

— Будьте мужественны! — напутствовала фея детей. — Дорога вам предстоит нелёгкая. На поиски Синей Птицы вас поведёт Душа Света, доверьтесь ей. Говорят, Синюю Птицу прячет у себя во дворце Царица Ночи. Ступайте туда. Правда, самой Душе Света нельзя входить во дворец, она подождёт вас неподалёку. Во владениях Царицы Ночи вам придётся одним искать Синюю Птицу.

Морис МЕТЕРЛИНК.

Запись старинных песен – интересное увлечение. Начиная записывать, я узнал, что этим занимаются многие. Причём, каждого интересует в этом что-то своё, отличное от другого. Однажды я показал одну из песен товарищу. Он профессиональный знаток старинного мелоса. «Мою» песню он не дослушал до конца, снисходительно улыбнулся и сказал:

«Ценности не представляет: жестокий романс»…

Вероятно, он был прав только в той части, что касается текста. А вот история песни, а точнее, всё, что связано с песней, думается, имеет особый интерес. Об этом мой рассказ.

Самара – город небольшой,

А там живёт мой милый.

Встаю я рано поутру,

Спешу я на свиданье.

Родные все меня бранят,

По милу плакать не велят.

А сердцу больно-больно.

Пели мне её брат с сестрой Чуркины из моей родной Вольной Солянки.

Алексей Никитович, мужчина словоохотливый и рассудительный, согласился петь сразу и несколько раз запевал глуховатым и ровным голосом. Мария же смутилась, закраснелась, стала отнекиваться, беспрестанно пряча седую прядь волос, словно назло выбивающуюся из-под платка.

Когда брат запел во второй или третий раз, она распрямилась и, уставившись в одну точку, легко и сильно повела мотив высоким голосом (музыкант назвал бы его меццо-сопрано), как бы отогревая холодноватый голос запевалы.

Синие глаза её засветились чем-то таинственно-грустным, словно в жаркий летний день белое облачко застлало солнце – вроде бы не печёт, но и жар не спадает, и оттого так грустно-грустно…

Сейчас глаза Марии в самом деле нельзя было назвать синими. Но точно: они были синими…

Когда-то… А теперь подёрнулись белым облачком. Я очень боюсь сказать, что они выцвели – этого с глазами не бывает.

Если б можно было определять голоса по цвету, я б сказал, что и голос у Марии – синий. И тоже подёрнут белым-белым облачком.

Да и, может быть, у меня не создалось такого «цветового ощущения», если бы не знал кое-что о судьбе певицы.

Ей ведь и лет-то не слишком много было. А седая.

Муж был, а жить добром с ним не довелось. Очень скоро после свадьбы ушёл на фронт. И пропал. Ни весточки.

Ходила к гадалке. Сначала – к своей, сельской. Та, видно, хорошо в картах разбиралась, да не в душе человеческой. Потому что выпала Марии десятка винновая – удар ей!

Не поверила Мария, в горячках побранила незадачливую гадалку: ни за что гостинцы получает. И не успокоилась – ездила гадать к “знаменитой”, в соседнее село. Та ей совсем задаром нагадала: «Жив муженёк, скоро дома будет».

Война прошла, а он не вернулся. Шли годы, а ей верилось, вот-вот он постучит в оконце, войдёт в избу, прижмёт к груди её и сына. Сына, которого он никогда не видел.

Однажды приезжал в село мужчина, который до войны знал мужа, а в войну попал в плен. И надо же ему было в хмельной компании по случаю встречи завести разговор о земляках, которых в плену видел!

«Вроде и Лазарев там был, – говорит, – не вспомню точно. Может, и не он...''

Лазарев – это и есть муж Марии. Уж как только не расспрашивала приезжего – путём ничего не узнала. И ну по райвоенкоматам да по Советам ходить. Каких только бумаг о муже не собрала. И всё выходило: пропал без вести. Тогда же, говорят, за какую-то неделю и побелела вся.

Слушал я её песню, и озноб душу брал: это ведь она для него песню поёт. Песню любви. Синюю песню безнадёжной верности.

– Ах, перестань, мой друг, грустить,

И будешь жить спокойно,

Не уговаривай меня, мать.

Уговорить не сможешь...

Она немножко помолчала, сконфуженно улыбнулась, и, пряча седую прядь волос под платок, выдохнула:

– Ну, вот и повеселились…

1967 год. Село Вольная Солянка Кинель-Черкасского района Куйбышевской (ныне – Самарской) области.