В беде вместе держаться надо

До Нового года оставалось 8 часов. Подъехали к перекрестку: направо – Харьков, налево – Донецк.

— Может, вернемся, — неуверенно предложил я жене, переводя свой взгляд с тружеников – дворников (еле успевающих сметать со стекла гонимый ветром снег) на ее презрительно сощуренные карие глаза.

— А я так и знала, что ты мне это скажешь. Ты мужиком никогда и не был, и ответственность всегда перекладывал на мои плечи. Вон красный жигуль свернул влево, давай за ним. Там водитель с женой не советуется.

— Так если не советоваться, то я разворачиваюсь, зачем рисковать в споре со Снежной Королевой – с такой же бабой — стервой. Видишь, как метет? Возвращаемся к твоей маме в село, там будем пить шампанское. Назад – 12 км, в город — 70 км.

— Не хочу я Новый год праздновать в селе, — Людмила сразу пресекла ею же востребованное мое «твердое» решение. – Пить шампанское на лежанке, танцевать с Байкалом, вытащив его из будки? К нам сегодня Никитины придут. Ночью договаривались на городскую елку сходить… Там горки, карусели, знакомые, веселье… А в селе – лежанка, телевизор, и все удобства во дворе… Едем!

— Понятно. Если вам нужно мнение моего супруга, то я его выскажу. Едем, так едем.

— Мой жигуленок свернул тоже влево и устремился за своим собратом по социальной нише. Наш «копеечный» тандем прорывался сквозь резко усиливающуюся пургу. Я шел четко по колее. Уйти на метр влево или вправо – значит зарыться в снег и окончательно пожалеть о принятом решении. Там, где вдоль дороги стоят плотные ряды белых деревьев, ехать легче, а где посадки прерываются и дорога идет между полями, там занесло сильнее и ехать тяжелее. Но пока еще едем. Вот и «кабанский» перекресток. Полпути позади. Из белой пелены начинают вырисовываться контуры двух стоящих на дороге авто. С ума сошли — нельзя останавливаться! Как они теперь думают трогаться? Но, оказалось, трогаться они уже и не думали, просто стояли лоб в лоб, как быки, готовые к схватке.Подходим к спорящим водителям двух окопавшихся в снегу авто: БМВ и «шестерки». Насупленные, в снежных шапках, их машины стоят друг против друга, как будто тоже спорят, как и хозяева.

— Давайте, мужики, исходить уже из того, что есть, — предложил я, — кумекать вместе, сообща, как дальше быть. Все, что случилось, уже снегом занесло, и его не откопаешь. Какая теперь разница, кто ошибся, если у нас у всех одна беда.

— Вот я и предлагаю, продолжал горячиться, судя по крутой копировке, бээмвэшник. – Предлагаю…- он почесал под норковой шапкой затылок, — сесть по машинам, включить печки и ждать помощи. Ничего другого никто не предложил. Воцарилось холодное безмолвие. Только «губатый», как зовут сильный ветер рыбаки, продолжал дразнить нас своей игрой в снежки, забрасывая и засыпая все сильнее траурно молчащие автомобили и смиренно сидящих в них женщин. Собственно, женщин было двое: моя супруга, и молодая девушка в кожаном пальто в «шестерке».

— Нас шестеро всего! — Крикнул я начавшим уже было расходиться водителям.

— Хорошо считаешь, — сыронизировал «шестерошник».- И что?

— Давайте сидеть все в одной машине потом в другой, по очереди, чтобы палить бензин экономно. Неизвестно, сколько часов нам здесь торчать. Я уже бывал в такой передряге.

— Еще чего, не север, не замерзнем, минус пять всего, — сразу парировал мое предложение владелец «бумера» и пошел к своему авто. Водители «шестерки» и красной «копейки» последовали его примеру. Первый угрюмо и заботливо поправил цветной махровый шарф и постучал ногами, сбивая снег; второй подошел к своей «копейке» и грустно пошутил: «Судьба индейка, а жизнь копейка». К полночи к нам пришли водитель с девушкой в кожаном пальто.

— Аккумулятор сел, — объяснил приход мужчина. Моя жена пересела, освобождая заднее сидение в нашей рукавичке для дорогих гостей.Через полчаса пришел с бутылкой шампанского и крутой.

— Новый год все-таки. Выпьем за наше здоровье, — смиренно предложил он. Не успели закрыть дверь – в наш теремок пожаловал последний компаньон. Мы проводили старый год, выпили за новый и за то, что в беде всегда вместе надо держаться…

Замерзающих нас освободили из снежного плена через 14 часов, когда уже закончился бензин в последней машине.