Отрывок из повести "Сюда ссылали декабристов"

По приезду сводного батальона на аэродром, бывшего учителя Иванова, избрали секретарём комсомольской организации, а вскоре произошло важное событие. В их «хитро стройбатовское» подразделение наведалось высокое начальство, похоже, из самого округа. Невысокий, толстенький, круглощёкий и лысый генерал-майор внезапно прибыл с целой свитой похожих друг на друга подтянутых бравых штабных подполковников.

Они проехались на двух «Уазиках» по объектам, которые благодаря рабскому бесплатному труду бывших бойцов артиллерийского полка, к этому времени приобрели достаточно внушительный вид. Уже высились на крепких фундаментах арочные сооружения; при въездах к ним белели залитые свежим бетоном подъездные лётные дорожки.

По завершению инспекции весь личный состав собрали в столовой на открытое комсомольское собрание. Вёл его комсомольский вожак Иванов, которого вместе с командиром избрали в президиум. В качестве почётного гостя туда пригласили и генерала. Комбат по фамилии Махота ещё до собрания, улучив момент, инструктировал Иванова:

-Ты смотри, чтобы никто ничего лишнего не вякал. Лучше больше про соцсоревнование между отрядами говори, — поучал он.

Собрание, в общем-то, так и шло по отработанной схеме. Командир красочно описал высокий трудовой энтузиазм бойцов вверенного ему подразделения, их постоянную готовность и впредь отдавать все силы для исполнения своего ратного долга перед Родиной.

Начальник штаба подробно проинформировал высокое собрание о ходе строительства объекта и предстоящих задачах сводного батальона.

Испортил идиллию, как ни странно, генерал. Он поблагодарил командование и весь личный состав за самоотверженный героический труд на благо нашей великой Родины. Затем, сам того не желая, задел болезненную тему бытовых условий бойцов трудового фронта, убедительно попросив присутствующих рассказать о своих проблемах и высказать все свои просьбы.

Солдаты зашептались. Испуганный Махота стал больно толкать в бок Иванова, чтобы он выступил сам, а не кто-то другой. Наивному секретарю показалось, что командир поощряет его на то, чтобы он высказал генералу просьбы своих сослуживцев.

Иванов вышел из президиума, по-учительски, предстал перед аудиторией и выдал:

-Товарищи, у Некрасова есть замечательное стихотворение «Забытая деревня».

Генерал с неприкрытым интересом повернулся к оратору. Сидящий рядом майор Махота насторожился. Иванов продолжил, цитируя Некрасова:

У бурмистра Власа бабушка Ненила

Починить избёнку леса попросила.

Говорит, нет лесу, и не жди – не будет:

Вот приедет барин, барин нас рассудит.

— Вот так и живем мы здесь, как крепостные крестьяне в забытой деревне, ходим в разбитых, порванных сапогах, в латаной изодранной форме, спим без простыней и наволочек…

Глядя на притихших солдат, жадно внимающих его обличительным речам, Иванов не видел, как в президиуме генерал что-то сердито выговаривал Махоте, а тот налился кровью, как раненый бык. А вдохновлённый Иванов продолжал перечислять.

Он говорил о том, что в батальоне отсутствует необходимая медицинская помощь, а бойцы, не зная элементарной техники безопасности, постоянно травмируются. Только несколько дней тому назад, при разгрузке из вагонов плит, стал инвалидом молодой парнишка. Огромной полуаркой ему раздробило коленную чашечку.

Он начал было рассказывать о том, что у солдат в нательном белье завелись вши, но, оглянувшись, отчётливо увидел, как командир показал ему кулак, размером с небольшую дыню. Иванов неожиданно понял, что он говорит совсем не то, что от него ждал его командир. Немного смутившись, он скомкал своё выступление и в завершение сказал:

— А так, у нас всё прекрасно, работаем мы на совесть и долг перед Родиной обязательно выполним.

Под оглушительные аплодисменты он пошёл на своё место в президиум. Из яростного шёпота Махоты он расслышал только несколько фраз:

— Избёнку, говоришь, Нениле надо? Будет тебе и избёнка, и служба для хлебопашца, — из чего Иванову стало понятно, что Махота неплохо знает творчество Некрасова.

Все последующие дни Иванов ждал санкций. Но, толи Махота оказался более порядочным, толи выступление Иванова на собрании произвело должное впечатление на генерала, санкций не последовало. Даже, наоборот.

Где-то, дня через три, Махота позвал Иванова к себе в штаб и сказал:

— Хотел я, конечно, морду тебе, секретарь, начистить за слишком хорошее знание русской литературы. Но генералу очень уж ты понравился, он с меня честное слово взял: не наказывать тебя, а поощрить. Всё, урок окончен. Свободен!

Результаты пламенного выступления батальонного секретаря комсомола Иванова не преминули скоро воплотиться в реальность.

Личному составу поменяли обмундирование, выдали новые сапоги.

Скоро в батальон прибыл военфельдшер, с очень примечательной фамилией Спиваков и лицом закоренелого алкоголика. Он хоть и был всегда нетрезв, но дело своё знал. Для него быстренько пристроили к столовой помещение под медпункт. А вот до простыней и пододеяльников дело пока ещё не дошло, но их обещали прислать позднее.

Зато теперь руку, при встрече, Иванову жали даже «деды», не говоря уж об офицерах.