Песня жива

Дверь палаты распахнулась – и Светланка едва не сбила с ног тетю Любу.

– Чего они!

– Разберемся. – Она взяла девчушку за руку и повела обратно.

– Здрасьте, теть Люб! – вразнобой раздались детские голоса.

Троица ткала гобелены. Светланкин станок лежал в стороне.

– Здравствуйте, мои хорошие. – Тетя Люба присела на стул, поправила гребень, утонувший в волнистой седине, и взяла Светланкину работу.

– Теть Люб, вот на что это похоже? – спросил Гришутка.

– Будто… самолет взлетает.

– Не, это бегемот на веслах, – поправил Ванятка.

На Ритулиной макушке мелко задрожал бант.

– Лебедь это, – всхлипнула Светланка и разревелась: – Ничего не получается…

– Я так скажу, – тетя Люба обняла девочку, отерла ей слезы, – главное в жизни – труд и упорство. Так считали мы, комсомольцы – строители новой жизни.

Решила я стать ткачихой, а на учебу не берут, говорят: до станка не дотянешься. Но для нас не было преград ни в море, ни на суше. Отправилась я в фабричную школу. Пока училась, подросла, и меня взяли на текстильный комбинат. Мечтала я ставить рекорды, а станки дали самые старые: «Медленно вяжешь и в технике не смыслишь. Доламывай». Что ж на правду обижаться. Собрала волю в кулак, купила катушку ниток и училась узлы на скорость вязать.

Тетя Люба выхватила одну ниточку из Светланкиной пряжи, другую из карикатуры на лебедя и неуловимым движением скрепила оборванные концы.

– Потом поступила в текстильный техникум. Работала и училась, равнялась на свою наставницу – знаменитую ткачиху Панову, молодую, задорную и тоже невеликого росточка. Она все повторяла мне: «Иди только вперед». Через год я доказала, что могу работать на новых станках. Обслуживала тридцать два вместо четырех. Насколько я норму перекрывала?

– В восемь раз, – мигом сообразил Гришутка. – А почему нельзя было работать сразу на ста?

– Потому что в станках рвутся ниточки, из которых делается ткань. Обрыв – станок стоит, надо быстрее запустить его. В каждом станке две с половиной тысячи нитей.

– Ого! – подсчитал Гришутка. – Восемьдесят тысяч! Это вы, как футболист по полю, бегали? С какой же скоростью?

– Не бегала, а ходила, словно разыгрывала шахматную партию. Выверяла каждый шаг, прокладывала собственный маршрут. Так и стала рекордсменкой по выпуску ткани. В детстве меня дразнили Лоскутихой, потому что одежду я носила из лоскутков. Теперь мальчишки кричали вслед: «Стахановка!» И слово это нравилось мне больше собственного имени. Делилась я своим опытом в Венгрии, Болгарии, Чехии, на Кубе.

Ребята слушали затаив дыхание.

– Надо помогать друг другу, как мне помогали и как я помогала. Тогда и результат будет вдвое… вдесятеро лучше.

– Свет, – покраснел Ванятка, – давай я поправлю твоего лебедя.

В раздевалке вместо пальто тете Любе вынесли газету.

– «К юбилею Л.И. Зарёновой», – прочитала гардеробщица. – Я вас узнала! Сколько же вам? – вгляделась она в мелкий шрифт. – Постарше меня будете, а бегаете, как молодая. Средство какое знаете?

– О нем в песне поется: «Не расстанусь с комсомолом, буду…»

– А про звания и награды не поется? – прищурилась гардеробщица. – Вон сколько отхватили! И Героя Соцтруда, и орден Ленина, и орден Трудовой славы, и почетный знак ВЛКСМ. И все должности, должности… О! Член правления «Союза пенсионеров России». Так?

– Так.

– Так вот я – пенсионерка, и вы должны мне помочь. Сами как сыр в масле катаетесь, а я в аварийном доме живу. Сказали: ждите очереди семь лет. А вдруг не дождусь?

– Помогу, чем смогу, – заверила тетя Люба. – Пишите имя, адрес. И… нас в однушке четверо.

У самых ворот ее нагнала Светланка:

– Я догадалась! Вы – Таня Морозова! Это про вас кино «Светлый путь»!

– Про меня, – усмехнулась тетя Люба. – Но я увидела этот фильм в десять лет. А когда познакомилась с наставницей, подумала, что сняли про нее. Она и депутатом Верховного Совета стала, как героиня фильма. А в журнале «Экран» я прочитала, что актриса сыграла Клавдию Сахарову. Огорчилась было, а потом обрадовалась: значит, много таких.

– А можно и мне комсомолкой стать?

– Можно. Только подрасти надо.

– Я быстро, – пообещала Светланка и вприпрыжку побежала к дверям больницы, на ходу сочиняя:

– Гришутка в космос полетит,

Ванятка трактор укротит…

«А песня-то живет», – улыбнулась тетя Люба.