"Журавушка" в руках

С каким нетерпением ожидали мы открытия кинотеатра «Космос»! Поговаривали, все сеансы в первые дни будут бесплатными. И правда: желающих пройти обкатку вместе с новенькими удобными креслами и киноаппаратурой пропускали внутрь беспрепятственно. Рядом заработала танцплощадка, но детвору мало интересовало зрелище млевших под музыку дурацких парочек— мы если и присматривались к этой раскованной среде, то тут же смущенно хихикали от ее вольностей и отворачивались. Нас целиком поглощал широкоформатный экран и его герои…

Моя сестра-активистка иногда дежурила в «Космосе». Дефилировала с сотоварищами с картонкой на груди «Клуб кинолюбителей «Сатурн», помогала билетерше регулировать поток юных зрителей. Как-то, глядя в сторону (после нашей недавней драки), она процедила:

—Мамк, я завтра дежурю— пусть эта придет, проведу…

Вряд ли кого-то еще приобщали по «блату» к «самому важному» из искусств так, как в тот день меня. За пару минут до окончания фильма сестра материализовалась в темном проходе кинозала и с недовольным сопением стала тащить меня из кресла.

—Что такое?!—вцепилась я в перила.

—Заткнись!—зашипела она,— сейчас будут «Три мушкетера», зайдешь обратно, когда свет выключат…

Тем же «макаром» после короткой схватки— мне уже расхотелось смотреть кино, но сестрица была сильнее— она впихнула меня из фойе в зал…

… Газетные киоски периодически получали наборы открыток с артистами, и тогда, в ущерб пломбиру или маркам, наши галереи небожителей пополнялись новыми, неотразимо красивыми лицами. Однажды, взглянув на глянцевые изображения Изольды Извицкой и Людмилы Гурченко, моя подружка заявила, будто красива в этом тандеме только одна, Извицкая, а Гурченко— так себе, просто симпатичная. Эту точку зрения я приняла с неохотой, решив, что красивыми люди становятся не сразу, а с возрастом, ведь Изольда Извицкая была старше Гурченко. Летом, изнывая от скуки и жары, я придумывала звездам советского экрана «личную жизнь». Разложив на обеденном столе фотооткрытки, «женила» их и одаряла выводком нарисованных детей. Знал бы Олег Стриженов, сколько раз ходил по моей воле во многоженцах и многодетных отцах в союзе то с Элиной Быстрицкой, то с Надеждой Румянцевой, то с Люсьеной Овчинниковой! Кто был у меня под рукой, того и «выдавала» за него.

У меня не было кумиров в кино, я любила в нем многих поочередно— сестер Вертинских, Андрея Миронова, Юрия Яковлева… После «Угрюм-реки» и «Журавушки» мое восхищение перекинулось на Людмилу Чурсину. Кто бы мог подумать, что эталон женской красоты— она спустя годы станет для меня еще и образцом красоты душевной?!

… В конце девяностых ко мне попали любительские снимки с надписями Людмилой Чурсиной. Принесла их ее давняя поклонница. Она долго переписывалась со знаменитой актрисой, бывала у нее в гостях, на спектаклях… Письма Чурсиной публиковались у нас в местной и областной печати. Подкупали ее открытость, мудрость, искренность воспоминаний— о голодном военном детстве, о судьбоносных встречах и ролях… Проскальзывали в них и сетования на вечную занятость, суету и шум мегаполиса с его круглосуточными «криками» автомобильных сирен под окнами… Кинодива была земным, усталым человеком…

Даже не приходило в голову завидовать восторженной поклоннице, добившейся «тотального» расположения кумира. Не каждый способен на такое. Для этого нужно иметь тончайшую внутреннюю настройку, уметь отрекаться от своего, «срываться» и лететь туда, где проходят гастроли, словом, жить интересами другого. Поклонница Чурсиной такой и была. «Летела» навстречу, рассказывала о ней взахлеб, читала нам вслух ее письма… В последнее время заходила в редакцию подшофе, с виноватой улыбкой и с травяным настоем в термосе. На тот момент безработная, она готова была обожать и нас, обычных работников прессы, угощать «чем богаты». А потом исчезла, вероятно, из поля зрения «Журавушки»— тоже. Когда до нас дошли слухи, будто она спилась, стало жалко и ее, безраздельно отдававшуюся как добрым порывам, так и злым, и «прирученную» ею большую актрису Людмилу Чурсину. Все думалось, как объяснила она себе оборвавшееся многолетнее внимание поклонницы-провинциалки?