Луганщина

Мои чёрные терриконы

Подпоясаны бузиной.

«Папа, па! Наверху драконы!

Белохвостые! Надо мной!»

Мама выбьет из кукол крошку,
Мелкий щебень, цветной песок.
Наругается — понарошку!
Поцелует потом в висок.
По разбитой дороге /к небу/
Деда жёлтые «Жигули»,
Мчатся в город – за чёрным хлебом*.
А я грязная – вся в пыли!
В погребах пауки, да банки.
Сладкий холод, запретный мёд.
Это детство ручной огранки –
Кто с Луганщины – всё поймёт.
У забора – седой бессмертник,
Тонет в мареве абрикос.
Помнишь бабу, её передник?
Помнишь тяжесть её волос?
Ну, а запах воды в бидоне?
А журчание всех криниц?
Хруст побелки в отцовском доме?
И отсутствие двух границ –
От вокзала и до порога
Мамин лес и отцова степь.
Здесь рукою подать до Бога –
Здесь сплошная стальная крепь.
Папа, пап, ну а что же с хатой?
Вас в живых никого уж нет...
Ах, какой я была богатой,
В свои пять с половиной лет!

* в годы моего детства на Донбассе был не черный, а «серый» хлеб, который я не любила до истерики. Черный приходилось искать, добывать, ездить за ним в город.