О войне глазами ребенка

Это рассказ из воспоминаний моего деда, Анатолия Алексеевича Дёменко, который в пятилетнем возрасте оказался в самом центре военных действий — на территории, оккупированной фашистами. Дом, в котором он жил, стал немецким штабом. А в огороде и дворе, где он играл, падали снаряды...

Родился я в посёлке Карбонит*. Это был небольшой шахтерский посёлок, образованный близ одноименной шахты. Здесь же были кирпичный завод, школа и горно-промышленное училище. Близ последнего, на окраине, стоял наш дом. После того как немцы вошли в посёлок, они решили сделать свой штаб именно здесь. Место было выбрано стратегически верно — с одной стороны штаб прикрыт остовом сгоревшего училища, а с другой — посёлком с мирными жителями. И советские артиллеристы не могли при обстреле толком прицелиться — в лучшем случае снаряд просто рикошетил о стену или падал в огороде.

Немцы, что были расквартированы в посёлке, оказались простыми бюргерами, призванными на фронт с началом войны. Заняв дом, семью они не выгнали, разрешив жить в одной из комнат. Они знали, что мой отец в это время воевал на фронте под Мурманском, но от этого хуже к нам не относились. Русского практически не знали и объяснялись, преимущественно, жестами, прибавляя порой исковерканные русские слова.

Довелось нам увидеть и эсэсовца. Это было, когда несколько женщин из поселка перерезали телефонный кабель, ведущий от штаба — провода были красивые и разноцветные, вот и решили бабы себе сделать из них красивые бусы. Отрезали кусок, но были замечены и задержаны. Приехал эсэсовец, покричал на них «Партизанен!» и их увели. Больше мы их не видели…

Вот бабушка моя была настоящей партизанкой и держала связь с советскими солдатами. Собирала информацию — от других жителей и то, что удавалось услышать в штабе, а потом передавала нашим. Линия фронта проходила по железной дороге, за которой был колодец. Водопровод отключили ещё при отступлении, поэтому жителям приходилось ходить за водой под прицелом. Бабушка брала меня с собой — в женщину с ребёнком не станут стрелять ни немцы, ни русские. А у колодца нас уже ждал солдат. Он лежал за срубом, чтобы его не было видно с немецкой стороны. И пока бабушка набирала воду он внимательно слушал её тихий рассказ о том, что происходит в посёлке. Мне же, чтобы не мешал и молчал, солдат давал какую-нибудь самодельную игрушку.

Однажды немцы привели в штаб четырёх пленных советских солдат. Временно, до допроса, их посадили на нашей веранде за большим дубовым столом. Бабушка взяла веник и пошла туда — якобы, пыль смести. Часовой долго не хотел пускать, но потом всё же разрешил. И она, делая вид, что метёт, собрала их документы и вынесла. Кстати, двое из этих солдат потом сбежали и пришли к бабушке за документами. И как же они были рады, узнав, что она их сберегла — без документов по возвращению в часть их бы ждал суровый разговор с НКВД.

К отступлению немцы готовились в спешке. Пользуясь суматохой бабушка пыталась украсть для наших частей из штаба пять кусков взрывчатки, из которой делали противопехотные мины. Но это заметили. Пришлось сделать вид, что она просто спутала их с мылом, тем более, что они на самом деле были похожи на бруски обычного хозяйственного мыла. Только с отверстием под взрыватель. Немцы посмеялись и объяснили: «Бабка, это будет бум, взрывать! Это не мыло!». А потом добавили: «Завтра утром русские будут кричать «Ура» и стрелять. Мы поставили мины, будет «бум»! Спрячьтесь».

Действительно, на следующий день наши войска начали наступление. Немцы об этом знали заранее — кто-то из предателей донёс. Поэтому заминировали подходы. Предупредить наших бабушка не успела — разговор состоялся поздно вечером, а никакой другой возможности связаться с нашими, кроме встреч у колодца, у неё не было… 28 наших солдат полегли при этом штурме…

* — Согласно словарю «карбонит» (от лат. carbo — уголь) — сильное взрывчатое вещество, динамит, применяемый в военном и подрывном деле, в том числе и при прокладке шахт.