Бизнесмен

Бизнесмен

На следующий день, в палату поселили второго человека. Он оказался из «новых русских», которые появились в стране, в девяностые годы. Сотовый телефон в то время стоил от пяти тысяч баксов и являлся отличительным знаком «хозяев жизни». Что-то вроде рясы у монаха, или золотой цепи на шее бандита.

Сосед стал звонить друзьям и к вечеру в помещение привезли холодильник, забитый деликатесами и цветной телевизор с видиком.

– Я мог бы и тебя выгнать, – объяснил он Григоричу: – но после инфаркта боюсь оставаться один. Да и врагов у меня много. – добавил он: – Вдруг меня захотят грохнуть, а ты мужик крепкий, может быть, чем поможешь?
Григорич предпочел не углубляться в тему и сделал вид, что она его не касается. К счастью, сосед оказался вменяемым мужиком. Кормил «сокамерника» из своего холодильника, а через пару дней проникся к нему доверием и поведал историю своего взлёта.

– В прошлом году, я перетёр с кем нужно в пароходстве и взял в аренду три сухогруза. – вспоминал «новый русский»: – Загрузил корабли песком, и угнал в Голландию. Задарма отдал груз строительной компании, а корыта продал как лом. Команду посадил в самолёт, и отправил домой. Таким макаром, я получил почти десять лимонов баксов.

Небольшую часть перевёл в Россию, а всё остальное раскидал по тамошним банкам. Вернулся домой, сунул, кому надо в лапу, и к вечеру выяснилось, что три парохода списали пять лет назад и порезали на куски.
После той операции, я жил припеваючи пару лет, а потом, меня заложил кто-то из корешей. Дал уркам наколку, и на меня чисто конкретно наехали бандюки. Я свернул все дела и уже собрался свалить в Испанию, да не успел. Именно в этот момент, меня прихватил инфаркт. Теперь врачи говорят, что мне придётся торчать в больничке три, а то и четыре недели. Ну а потом, дёрну отсюда! – он мечтательно закатил глаза.

Следующим утром в палату вошла прелестница, фотографии которых помещают на обложках «Плейбоя». Высокая, красивая, на вид лет двадцати от роду. С шикарной гривой каштановых волос. Грудь колесом, минимум пятый размер. Верхние пуговички халата расстёгнуты. Так что, тяжёлые полушария видны почти до половины. Халатик в облипочку – по самое не могу. Ноги точёные, длинные и обуты в туфли на огромных каблуках.
Шикарная женщина обворожительно улыбнулась и представилась. Затем, приступила к осмотру больных. Однако, не стала садится на край кровати, как это делал врач-мужчина. Вместо этого, она наклонилась к Григоричу.

После чего, её выдающаяся грудь оказалась возле лица пациента. Так что, смотреть он теперь мог только в одном направлении – за пазуху кардиологу. Облако невыразимо сладких и очень дорогих духов, окутало инфарктника. Пульс встрепенулся и забился так сильно, как не стучал со времён первого свидания. А тренировочные штаны стали слишком тесными.

Врач послушала сердце больного и танцующей походкой перешла к другой кровати. Григорич посмотрел на соседа и увидел, что он весь красный и держит скрещенные руки на нижней части живота. Когда же прелестная медичка грациозно наклонилась к взволнованному нуворишу, то мужчина увидел не только прекрасные ноги, но и то, чем они оканчивались. Цвет и фасон дамских трусиков он тоже разглядел во всех подробностях.

Наконец, осмотр завершился и, призывно покачивая бёдрами, врач вышла из палаты. На самом пороге она остановилась и обернулась в пол оборота к больным. Причём, повернулась лишь верхней частью туловища, от чего её изящная талия, стала казаться ещё более тонкой. Она слегка откинула голову назад, тряхнула пышными волосами и задорно улыбнулась.

Едва переведя дух, сосед вымолвил: – У меня сердце бьётся, как овечий хвост! –и добавил: – Вчера, я слышал, как врачи обсуждали её между собой. Мол, как врач она – так себе, но своим видом пробуждает в мужиках волю к жизни. Все надеяться её закадрить и хотят быстрее выздороветь.

– Стандартная мужская ошибка! – поддержал Григорич: – Принимают обычную доброжелательность к людям, за особое расположение к себе.
– Да, ты братец философ! – уважительно протянул «новый русский».
– Опыт, извлечённый из множества заблуждений. –ответил мужчина.

Через три недели, Григорича выписали и он распрощался с богатым «сокамерником».