«Бывает так в жизни»

В доме напротив уже спали. Ночь. Только два окна в разных концах пятиэтажки, словно бакены, указывали направление. Привыкнув к отсутствию хозяйки, однушка встречала тепло и уютно. Она знала, что вот-вот щёлкнет дверной замок, включится свет в прихожей, миленький чемоданчик со скрипом проедется по линолеуму, задернутся шторы, и воздух наполнится запахом той, которая несмотря ни на что продолжает свой шорт-трек по карьерной дорожке. Восемь лет прошло, а не забывается.

***

Холодное грязно-коричневое кресло в душном, маленьком, похожем на барак автовокзале. Деревянные полы, изъеденные жуками или истертые тысячами ног. Через несколько лет этого здания не будет, но она об этом пока не знает. Взяла билет, хотя ещё вчера не думала о поездке на малую родину.

Вчерашний день увековечен надписью с датой, городом и автографом. Это её последняя командировка перед отпуском. Она и сейчас так делает: покупает книгу там, где бывает, а потом по форзацам восстанавливает сюжет путешествия, пусть даже рабочего. Орфоэпического словаря у неё тогда ещё не было, зато были планы: получить расчёт и потратить всё вместе с ним. Вообще, конечно, планов у них было много.

Дорога долгая. Нет, не длиною в жизнь, значительно короче. Остановка. Курить хочется. Он знал, что она курит. Он всё о ней знал. Да и о себе он тоже знал. Вспомнился тот разговор по телефону: ей уже 20, ему только исполнилось. Будет встреча через несколько дней. Сандалии порвутся. Он, как обычно, спасёт: возьмёт за руку, посадит в машину, привезёт домой, поздоровается с её мамой, потом снова уедут продолжать ночной разговор. Она, переобутая, пахнущая MissDiorCherie, будет рядом, а он вновь попросит бросить работу и отдохнуть летом. Подружка Юлька однажды спросит, что тогда между ними произошло. А память оставит у них обеих ту июньскую ночь, когда они в последний раз, втроём, собравшись вместе после изнурительной сессии, будут смотреть на небо и пить колодезную воду из стеклянной ледяной банки.

Юлькин звонок застал её, переходившей дорогу. Показалось, что связь прерывается; сбросила и набрала. Это не связь, это Юлька.

«Наташ, Андрей утонул. Вчера. Ну, в общем, его ночью только водолазы нашли, где-то под Никольским. Завтра похороны. Жара. Его долго хранить нельзя. Надо хоронить. Ты приедешь?» – выдал очередь хриплый Юлькин голос.

На ближайшую скамейку рухнула сначала сумка, потом она. «Нет, он жив», − щёлкнуло в голове. Она сейчас позвонит, он возьмёт трубку и рассмеётся. А вместо этого боль. Ком из тысячи слов, дышать тяжело. Если бы её на самом деле расстреляли, было бы легче…

Всё время, от его дома до кладбища, мысленно она не переставала говорить с ним. Да и потом, навещая его маму, заходя в уже переделанную под гостиную его комнату, она всё так же слышала его голос.

Спустя полгода она проснётся и удалит его номер. Лицо будет стянуто солёной маской. Она с ним поговорила. Во сне сказала то, чему не суждено быть сказанным никогда. То, что должна была сказать раньше, когда можно было. А он смотрел на неё и плакал, как живой.

***

За восемь лет изменится всё: городской автовокзал, работа, жизнь, она. Не изменится надпись красной пастой на форзаце орфоэпического словаря: «18 июля 2009 г., г. Элиста». И подпись у неё будет всё та же. И слёзы всё так же будут. А синий мрамор с фотографией из выпускного альбома будет молча слушать её рассказы о том, какие награды и достижения приносит её собственный шорт-трек. И какие книги она находит, разбирая чемодан после поездки.