"Мы всего лишь дети удачного эпатажа"

Сперва Насте показалось, что кто-то с верхних этажей просто выкинул строительный мусор прямо из окна – было ощущение, что вниз рухнул тяжелый деревянный поддон, наполненный чем-то вроде отломанных старых плинтусов, дверных косяков и огромного количества битого стекла, которое начало высыпаться из поддона ещё в полёте, а при ударе о землю рассыпалось по асфальту с невообразимым звоном. Настя подошла к окну и высунулась по пояс, но из-за высокой березы, росшей прямо под её окном, не было ничего видно. Она собралась было уже вернуться в комнату, но заметила, что тремя этажами ниже, на балкон выбежали две женщины, перевесились через край, и одна тут же погнала вторую в квартиру, а сама осталась смотреть на что-то. Одновременно с этим ещё несколько голов высунулись из окон. Бабушка в халате, накинутом на ночную рубашку, пробежала мимо Настиной комнаты на кухню и начала быстро составлять банки с фильтрованной водой с подоконника на стол, чтобы открыть окно. Настя приоткрыла дверь и выглянула на кухню.

— Что случилось?

— Мужчина какой-то с восьмого этажа упал. Совершенно голый! Мне Соня с третьего позвонила и сказала. И стекло собой выбил. Ну, точно! Вон он лежит. Господи, боже ты мой…

— Чего-о-о?..

*

Илюша с мамой сидели у окна и читали сказку про Финиста — ясного сокола.

— Поехал отец на базар и спрашивает дочек: — Что вам, дочки купить, чем порадовать? И говорят старшая и средняя дочки: — Купи по полушалку, да такому, чтоб цветы покрупнее, золотом расписанные. А Марьюшка стоит да молчит. Спрашивает ее отец: — А что тебе, доченька, купить? — Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола.

— Мам, а зачем ей перышко сокола?

— Илюша, ну сказка такая, дальше слушай…

На бетонный козырек прямо перед их окном, немного неуклюже, глухо ударившись, в дожде стекла рухнуло абсолютно голое мужское тело и медленно скатилось с козырька, оставляя кровавые разводы на светло-сером бетоне.

Секунд десять оба молчали, вдруг женщина опомнилась, быстро встала, схватила мальчика за руку и, наклонившись к его лицу, сказала дрожащим, но твердым голосом:

— Илья. Спать.

— Мам, он умер?

— Спать, я сказала! Витя! Витя! Иди забери Илью.

— Мам, он…

— Замолчи немедленно! Пора спать, завтра рано в садик. Иди к папе, вон он пришел тебя забрать. Витя, в ванну его и мигом в кровать.

— Дорогая, что за звук сейчас…

— Витя! Я тебе что сказала? Завтра всем рано вставать, — приговаривала она, зашторивая окно.

Витя с сыном вышли из комнаты, Илья прижался лицом к папиной руке:

— Пап, ты видел?

— Нет, сына, а что случилось?

— Дядя выпал с окна. Он же умер?

— Дядя выпал? Бог ты мой. – Суетливыми движениями Витя начал стягивать свитерок с Ильи. – Ну конечно же, не умер. Сейчас врачи приедут и спасут его. Всё будет хорошо. Давай. Сам или помочь?

— Сам.

*

Бабушка в прихожей наспех застегивала куртку. Настя вышла в коридор:

— Ты куда собралась? Ты же спала уже.

— Выйти посмотреть. Там милиция приехала, скорой все нет. Говорят, в квартире его никого нет.

— Ну какое тебе-то дело? Ты знала его что ли?

— Как какое?! – Бабушка выпятила глаза и неестественно всплеснула руками. – Мы в одном подъезде живем и должны знать, что происходит.

Хлопнула входная дверь.

Всех будет интересовать не столько то, почему или зачем это случилось, а только как. Холодное, бесчувственное, тупое как.

Настя резко сняла с паузы песню.

«Падающий лифт зависнет у нижнего этажа, мы всего лишь дети удачного эпатажа».

*

Выйдя с подъезда на следующее утро, Настя увидела семейство Егоровых со второго этажа и подмигнула Илюше. Он заговорчески подмигнул в ответ, прижимая к себе жёлтый грузовичок. Настя глянула на асфальт и увидела огромное мокрое пятно, которое не удалось вычистить и высушить к утру.

— Здравствуйте!

— Здравствуй, Настя. На учёбу? – абсолютно безразлично спросил Витя.

— Нет, пройтись.

— Настя, а дядя умер? – вдруг спросил Илья.

Мама быстро одернула сына и виновато улыбнулась Насте.

Настя присела на корточки, посмотрела на мальчика и сказала:

— Конечно, умер.

Глаза Илюши заблестели. Он сильнее прижал к себе грузовичок и, наклонившись к самому Настиному лицу, прошептал:

— Я так и знал.