Черная дыра

Поставив машину в гараж, он шел домой.
У самого дома увидел девушку. Скользнул взглядом, отметив про себя: где-то я ее уже видел.
На следующий вечер история повторилась. И через день тоже.
«Почему она все время попадается мне на глаза?» — подумал он.— Быть может, живет где-то поблизости».
А еще через несколько дней девушка сказала ему:
— Привет. Ты спешишь?
Он остановился, удивленный. Посмотрел на нее.
Ничем не примечательная девушка. Маленького росточка. Ярко-накрашенные губы. Светлые волосы.
Глаза… Бесцветно-серые, не окрашенные эмоциями.
— Привет, — автоматически ответил он и двинулся дальше.
— Постой, — сказала девушка, — ты разве спешишь?
— Вообще-то да. Устал немного. А что?
— Я тоже устала, — медленно произнесла девушка, — очень устала. Мне так одиноко! Меня зовут Анжела.
Он почувствовал растерянность. Неловкость. Неудобно было как-то сразу взять и уйти. Человеку вроде бы плохо.
— Ну, пошли, — предложил он осторожно, в надежде, что незнакомка откажется…
---------------------------------
— У тебя только одна работа на уме! — услышал он утром привычную фразу,— я уже почти год с тобой и постоянно вижу только одну твою спину. Ты приходишь и сидишь за компьютером и не хочешь даже посмотреть на меня! Я так несчастна! Я всегда была никому не нужна!
Он ничего не ответил, и вышел из дома.
Шел и размышлял: что делать? Это же надо было поступить так опрометчиво. Связаться с какой-то малохольной. Мама права — идиот. И в первом браке привел в дом неизвестно кого. Еле избавиться удалось. Недаром люди говорят: доброта губит.
Ее раздражало в Анжеле все.
Ее глупость.
Ее вечно накрашенные вульгарные губы, постоянно кривящиеся.
Ее вечно плохое настроение и жалобы.
И выгнать невозможно и жить невмоготу.
Как она будет без него? Неприспособленная же абсолютно. Карточкой от лифта не может научиться пользоваться. Всю технику в доме переломала.
«Может, и вправду доброта губит?» — подумал он, — может, мама права?»
Но ему вначале было жаль Анжелу. Его жену с блеклыми глазами, в которых не отражалось абсолютно ничего. Но только вначале.
Анжела мечтала стать музыкантом. Так она рассказывала. Но ей пианино не купили и на музыку не отдали.
И вообще. К ней все очень плохо относились. Всегда! Она — несчастный и никому не нужный человек.
Анжела постоянно болела. Время от времени вызывала «скорую». Ходила то на массаж, то на физпрцедуры. У нее вечно были проблемы… А он… Он же добрый. Его мама всегда так говорила. А добрые всегда страдают. Их путь к счастью очень труден...
Однажды она сообщила:
— Врач «скорой» сегодня сказал, что мне нужна операция на сердце. Дорогая.
И заплакала.
Он не на шутку испугался.
Вышел из квартиры и позвонил в дверь напротив.
— Тамара, — сказал он, — Анжеле операция нужна.
Тамара глянула на него, как на дурака.
— Зайди к нам.
Он сидел в кухне у соседки и слушал.
— Ну и правда — добрый ты, до невозможности…. Но молчать дальше… мы должны сказать… не мы, так кто тебе откроет глаза? — говорила Тамара, — мы с мужем только вчера это обсуждали… Ты что совсем ничего не понимаешь?
Он молчал.
— Да она же использует тебя. Не работает, не учится. Сидит на шее, ногами болтает. Даже в магазин сходить лень. Какая еще операция на сердце? Как может врач «скорой» такое сказать? Там же куча обследований нужна.
— Да нет, Тамара, ты ошибаешься. Ей и вправду плохо. Много раз пытался поговорить с ней. Так знаешь, что она делает? Плачет, идет брать веревку… ну и…
— Ужас! Кошмар! Какая веревка! Да у нее мозгов не хватит петлю сделать. Да и не будет она этого делать, идиот ты! Это демонстрация, манипуляции! Она экзальтированная и избалованная. Наверняка караулила тебя и подловила тогда, дурака такого. Черная дыра какая-то, а не человек. Как пылесос затягивает, а давать ничего не умеет.
— Пойду я. А то она вдруг опять… Я ее столько раз вынимал уже, ну ты понимаешь…
— Да сиди ты! Ничего не случится. Плохо ты знаешь женскую психологию.
Он пришел через час.
Еще с коридора увидел Анжелу и все понял.
На этот раз у нее всё получилось по-настоящему.
Он стоял, смотрел на висящий силуэт и понимал, что давно ждал этой минуты. Стоял и улыбался в темноте. Ему хотелось смеяться. Он свободен!
Каждый раз, забирая у нее из рук веревку, он надеялся, что всё произойдет без его участия. Что ей взбредет в голову это сделать тогда, когда он будет на работе…
— Прости меня, — говорила заплаканная Тамара, — это я виновата. Кто же знал. Я не думала, правда. Какой ужас. Бедное дитя. Как живая. Ангел.
— Ничего, Том, все нормально. Нормально… всё…
«Черная дыра, Анжела-Ангел. — думал он, стараясь следить за лицом… на лице должна быть скорбь, повторял он про себя, — … интересно, а там она сможет играть на пианино? Как мечтала? Может, надо было ей купить это пианино, да и дело с концом… не догадался…. Ой, Боже… какие глупости лезут в голову… это всё от счастья. Счастье — оно ведь такое разное, и добрым людям, вроде меня, оно достается непросто. Мама всегда говорила, что я добрый… Добрый и всех жалею»…