МАТЕРИНСКИЕ РУКИ

Я еду в командировку в Москву. Народу в купе оказалось: я и еще одна женщина пожилого возраста. Знакомимся. Узнаю, что женщину зовут Мария Петровна, сама она из Краснослободска, едет в Москву к сыну. И так сложилась ее судьба, что к своему родному сыну она едет открыто, по его приглашению, чтобы увидеть после двадцати лет разлуки, на которую добровольно себя обрекла.

Было это во время войны. Муж у меня в 43 году погиб, осталась я одна с тремя детьми. Самому младшенькому — Сашеньке было три года, корова сдохла, курей всех поели, до хлеба с лебедой дошли. На хлеб он был и не похож – черный, горький, никакой сытости, только одна боль от него в желудке. Старшие – уже большие ребята, а Сашенька еще слабенький родился, да от такой пищи совсем плох стал. И приезжает ко мне сестра моя сводная Таня. Она с мужем в Москве живет, муж – главный инженер на военном заводе. Одно плохо – детей нет, а муж очень хочет ребенка, любит ее и согласен взять моего Сашу. Одно условие ставит: на бумаге, чтоб подписала, что отказываюсь от сына навсегда, и в гости в Москву никогда не приезжала, чтоб его увидеть. Я и согласилась. Проклинала себя, но дело сделано. Саша, с моей сестрой уехал в далекую Москву.

Прошло время, все у меня наладилось: дети выросли, встретила мужчину. Совместных детей у нас с ним не было, но жили дружно. Он детей моих не обижал, заботился и помогал. Но не могла я никак забыть о том, что есть у меня и Сашенька. Каждую ночь плакала. Муж заметил это, спросил, почему я плачу. Рассказала всю правду о причине моих слез. Сначала не поверил, а потом сказал: « Езжай в Москву, посмотри на сына, успокой свое сердце».

И я решилась. Приехав в Москву, через справочное бюро нашла улицу и дом. Стою во дворе, жду. Часов в одиннадцать выходит моя сестра и за руку моего Сашеньку держит, а он хорошенький такой, на моего покойного мужа похож, разговаривает с ней и смеется. И все ей «мама» да «мама», а у меня сердце слезами обливается. Мой сын! «Мама иди одна в магазин, а я здесь во дворе поиграю», — говорит он ей. Она повернулась и пошла в магазин. Я к нему и подошла, слезы платочком вытерла, улыбаюсь и спрашиваю: «Мальчик, а где тут тетя Вера живет?» (я про эту тетю Веру на ходу придумала), а сама его по волосам, по плечам глажу, за руку взяла.

Он на меня так серьезно смотрит и говорит: « Я тетю Веру никакую не знаю, а ты кто? Я тебя тоже не знаю ». Тут я Татьяну увидела, скорее, отвернулась и быстро ушла. Слезы на ходу глотаю, а сама понимаю: хорошо ему, сытый, ухоженный, здоровый мальчик – да только не мой! Не мне он «мама» говорит, не мне он улыбается. Я для него только чужая тетя!

Через неделю приходит письмо от Тани. Сестра пишет и ругает меня: «Мы тебя насильно не заставляли, сама Сашу отдала. Нам придется поменять квартиру, чтобы ты нас не нашла больше». А еще пишет, что Саша с того времени стал задавать вопрос: « Кто та тетя? Ты, мама, меня гладишь, обнимаешь, целуешь и та тетя тоже меня гладила и обнимала, но почему-то у нее такие теплые и нежные руки, ни как у тебя». По ночам Сашенька плачет. Прошу не приезжай, ты его потеряла, теперь он мой сын». Я ей ответила, что больше никогда ни приеду, я для него «чужая тетя».

А сейчас мой сын приглашает меня к нему в гости, перед смертью сестра рассказа, что «та тетя» была его родная мать.

Одна у нее теперь радость: едет она посмотреть, обнять своего сына, своего Сашеньку. Он так и останется для нее маленьким Сашенькой.