Ну, думай, племяш, думай!..

— …Смотрю, племяш, ты все также смолишь одну за одной? Ну, кури, кури, дело твое, конечно. Но все же послушай, что я тебе расскажу. Я вот тоже начал курить очень рано, считай, со школьной скамьи. Первый раз бросил… в шестом классе. Чего ты смеешься? Так и было. Дотянул до летних каникул, а там рыбалка, походы в лес, и все пацаны курят. Ну и я снова втянулся. Годам так к сорока пяти однажды остановился от резкой боли в икроножной мышце. Помню, размял тогда икру и потихоньку пошел дальше. Но через несколько месяцев приступ боли повторился и долго не отпускал.

Встревожился и пошел в нашу больницу. Хирург осмотрел ноги, прослушал сосуды и заявил:

— У вас начинается атеросклероз. Курите? Надо бросать. Соблюдайте также диету, берегите ноги от холода…

Пройдя курс лечения, вышел из больницы без хромоты. От жирного отказался, стал теплее обуваться. Но вот с куревом, увы, покончить так и не смог. А при атеросклерозе никотин способствует спазму сосудов, они же и без того сужены из-за скопившихся в них за многие годы холестериновых отложений. Тканям начинает не хватать кислорода, который поступает с током крови. И наступает момент, когда отдельные сосуды, капилляры забиваются напрочь, и тогда страдающие от кислородного голода ткани начинают вопить от боли. Вместе с хозяином конечностей.

Через каких-то лет семь-восемь наступил момент, когда я уже не мог спать от боли в ступне, никакие обезболивающие не помогали.Ночи смешались с днями, сознание начинало путаться. Ну, жена снова потащила меня в районную больницу.Там срочно дали направление в отделение сосудистой хирургии краевой. Где и выяснилось, что из-за характера поражения сосудов их шунтирование — это когда вшивают искусственные артерии, — оказалось невозможным.

Боль в стопе по-прежнему не давала спать, причем с каждым днем усиливалась. Она распухла, и настал день, когда наступить на нее я уже не смог. Лечение эффекта больше не приносило.

Я стал понимать, что стоит за выражением «злые ночи»: не спал сутками, выдерживать сильнейшую боль был уже не в силах. И уже знал, что меня ждет — прочел к тому времени кое-какую литературу на тему своей болезни. Но все еще не хотел верить, что это может произойти именно со мной.

Но когда я уже буквально очумел от боли и даже подумывал о самоубийстве – да, да племяш, был такой момент! — меня снова отправили в краевую больницу. А там сказали: «Ногу надо ампутировать — гангрена. Единственное, что мы попробуем для вас сделать — отнять ее хотя бы ниже колена. На протезе легче будет ходить…»

Ну, как словом, так и делом. Утром пригнали каталку, и я «поехал» в операционную. Страха не было – возможно, подействовал укол успокоительного. Лежа на холодном столе, даже с любопытством наблюдал, как бригада врачей в масках, редко переговариваясь между собой, сосредоточенно готовится к операции. Меня пристегнули к столу, больную ногу закрепили металлическими скобами: «чтобы не ерзала, когда будут пилить кость», — понял я. Потом поставили систему, и меня… просто не стало.

Проснулся я, еще полупьяный от наркоза, и сразу рукой за ногу — цап. А там кочерыжка перебинтованная торчит. Лечащий врач сообщил потом, что спасти меня можно было только так, отрезав ногу выше колена. И он же настоятельно сказал: если я хочу сохранить оставшуюся ногу и вообще еще какое-то время пожить — надо прекращать курить. Совсем.

Последнюю в своей жизни сигарету я выкурил в фойе больницы, пока жена ходила за такси — мы уезжали домой. И горько сокрушался по поводу того, что ни я сам, ни кто другой не смогли отвратить меня от курения тогда, когда еще не было поздно.

Ну, остальное ты знаешь — через год после ампутации съездил на протезирование и вернулся домой уже на двух ногах, правда, опираясь на трость. «Косметически» я выгляжу почти нормально. Во всяком случае, когда стою или сижу, никто не скажет, что я — безногий. При ходьбе же, конечно, видно, что на мне протез, и без помощи трости на нем никуда не уйти.

Да, жизнь как будто наладилась. Но качество ее уже далеко не то. А всему виной, не побоюсь повторить, сомнительное удовольствие от сигареты, от никотинового кайфа.

Что стал такой задумчивый, племяш? Ну, думай, думай…