Потрясение

«В каждом приборе, аппарате я прежде всего ищу кнопку «стоп».

(Даниил Гранин, повесть «Зубр»).

Я не люблю машины. Терпеть не могу. «Какая глупость в наш век скоростей и информации не любить машины!» — скажете вы. Действительно, глупость! Сейчас, когда машина точно, «не роскошь, а средство передвижения». Все мои друзья и знакомые имеют машины. Водит машину жена, дочь. Отец мой был водителем.

А я машины не люблю…

Летом 1976 года меня и ещё несколько выпускников Богодуховской учебки отправили проходить дальнейшую армейскую срочную службу в Забайкалье. Поставили нас операторами на комплекс «Оса» в зенитно-ракетном дивизионе пехотного полка. Комплекс «Оса» был похож на БМП (боевую машину пехоты). Только на верху стояла станция и четыре ракеты, которыми мы должны были в случае военных действий сбивать всю вражескую нечисть над нашим славным полком. Но войны тогда, слава Богу, не было, и нас ждали обыкновенные армейские будни, ужесточённые приличной «дедовщиной»!

Мы были «молодыми» (ниже – только «духи»). И «котлы»по «мудрой» подсказке «дембелей» гоняли нас, как сидровых коз.

Я первый раз «огрёб» за то, что забегался и во время не отнёс одеяло нашему дежурному офицеру на КПП. Ночью меня подняли и привели в каптёрку. Под лозунг «молодые совсем оборзели» меня прилично отметелили. Били так, чтобы не было синяков! Особенно усердствовал сержант Виктор Тершуков – накаченный крепыш, всегда молчаливый, с пугающе-страшным взглядом.

На другой день мы пошли в парк «на технику». Водители выгнали машины из узкого бокса, и мы начали тереть их тряпками. Всё было, как всегда.

Начальник нашей машины лейтенант Воронцов был похож на деревенского мальчишку. Невысокий, конопатый, чуть старше нас, он прибыл в часть сразу после окончания училища. За глаза мы звали его «Санёк». Санёк лишнего нас не гонял. Мы считали, что с «литёхой» нам повезло! Санёк в тот день стоял и болтал с другими офицерами.

Время подходило к обеду. Загнали «Осы» в правую сторону бокса. Стали загонять первую «Осу» в левую сторону. Сержант Тершуков вместо водителя ловко запрыгнул в люк «Осы», а наш лейтенант Воронцов встал перед машиной и стал показывать руками, чтобы машина задним ходом потихоньку зашла в бокс. Мы стояли рядом в 5-6 шагах. Вдруг «Оса» резко рванула вперёд. Удар о соседнюю машину. Голову лейтенанту острым носом машины снесло. Туловище упало под машину. Шея, подбородок, губы и всё. Кусок мозга упал рядом снами. И ОН ПУЛЬСИРОВАЛ! Тершуков в машине заорал подстреленным зверем. Один солдат из нашего расчёта упал на землю. Его стало тошнить. Мы с Вовкой Майоровым стояли в ступоре. Прибежал комбат, отогнал нас метров на тридцать и стал орать на нас! А мы ничего не понимали. Принесли простыню. Комбат послал накинуть её на труп Пашку Назаренко. Пашка накинул, пришёл и упал на землю. Его тоже тошнило!

Вечером мы попали в караул. Нас с Майоровым послали охранять «губу». В первой камере сидел сержант Тершуков. Часа в два ночи он стал звать меня. «Молодой! Дай автомат! Я застрелюсь!» Автомат я ему, конечно, не дал. Он стал биться головой о стену. Вызвали начальника караула…

Вся часть прощалась с лейтенантом Воронцовым. Приехала его мать-старушка. В суд она подавать не стала. Сказала: «Ещё одну жизнь губить не буду!»

Тершукова перевели от нас в автомобильный батальон. Потом он всегда ходил по полку, опустив голову. Подошло время, и их призыв стали отправлять на дембель. Говорили, что в поезде пьяный Тершуков с ножом напал на сопровождающего офицера, был схвачен и попал в тюрьму! Но это были только слухи! Что было с ним дальше, я не знаю!

С тех пор я не люблю машины!

(Фамилии в рассказе НЕ ИЗМЕНЕНЫ!)