Прости, фриц…

12 мая 1945г. Югославия. Старшина Дмитрий Петрушевский, лейтенант Виктор Кудинов и рядовой Валерий Никитин преследуют в лесу немецкого солдата из группы «Вервольф».

Высохшая (как показалось) часть болота была невелика по объему и представляла собой серую потрескавшуюся корку земли, а вот остальная, водная, более обширная часть, была просто усеяна кувшинками. Вдруг обе ноги Дмитрия соскользнули с бугорка — и он сам резко ссунулся в болото. Трясина жадно охватила его ноги и стала медленно, как удав жертву, втягивать и все тело бойца. Автомат при падении оказался возле ног и также погружался в смертельную жижу.

— Трясина! Надо же, пол-Европы прошел с боями, а умру, как жаба, в болоте, – обожгла безнадежностью мысль. Старшина попытался опереться хоть как-то руками, земля-то рядышком, вот она… Но серая поверхность предательски расступалась, а под ее коркой вязкая жижа начала втягивать солдата… «Вот и все, вот и все» – болезненно выбивал морзянку пульс. Трясина-убийца заботливо пеленала бойца со всех сторон. И мужественный воин дрогнул.

— Эй, э-э-эй! – Закричал старшина и попробовал резко повернуться к берегу. Но от резких движений погружение только ускорилось…

— Эй, ребята, спаси-и – и — те!» – безнадежно закричал в лес солдат, когда на поверхности остались только плечи, руки и голова…И в этот момент он увидел, как к нему с автоматом наперерез быстро приближается… фашист. Тот, за которым он гнался по лесу. Дмитрий в отчаянии закричал беглецу:

— Стреляй, стреляй сволочь. Чисен! Чисен, фриц! Пристрели, говорю, ты же солдат. Дай умереть от пули, не от болота…

Кроме «чисен» немец не понял ничего, но автомат положил на землю, а сам сломал большую ветку кустарника и буквально сунул ее конец в ладонь русского солдата. Старшина сжал пальцы и попытался лечь на плечи, чтобы увеличить площадь опоры…Через несколько минут тяжелой борьбы за жизнь Дмитрий радостно оперся коленом о твердую землю, завалился на бок и, ухватившись за ветку кустарника, подтянулся на берег… В этот момент где-то недалеко раздались одиночные выстрелы. Немец привстал и посмотрел в сторону преследователей. Старшина в прыжке перекатился по земле и схватил автомат фрица, а тот, с искаженным от ужаса лицом, посмотрел красноармейцу в глаза, затем на дуло наставленного на него Шмайсера и рванул вдоль кустарника… Дмитрий уже видел своих, видел и убегающего немца. Первым, размахивая табельным «ТТ», бежал лейтенант Кудинов. На его лице было удивление и злость. Глядя то на старшину, то на удаляющегося фашиста, он в недоумении кричал старшине: «Ты что не стреляешь?! Стреляй, стреляй, уйдет!». Дмитрий опять повернулся в сторону бегущего немца, взял повыше головы и нажал на пусковой крючок…

В мелькающего за деревьями фрица уже и целясь было сложно попасть… Но немец почему- то споткнулся и упал, развернувшись, на спину. Все трое подбежали и обступили беглеца. Немецкий солдат лежал на прогретой солнцем чужой земле, широко разбросав руки.

— Готов, — сухо сказал Кудинов. – Пошли к своим.

Когда они отошли на несколько шагов, Дмитрий остановился, развернулся и быстро побежал назад к немцу. Наклонился над ним, провел ладонью по открытым глазам…

— Прости, фриц, ошибся я…

12 мая 1995 г.

В приоткрытую на кухню дверь я вижу своего отца. Сдал он за последний год… Жалко мне его…С полчаса уже, наверное, сидит перед стоящей на столе рюмкой водки, и все никак не решится выпить. Отец говорит тихо что-то непонятное…и кому? Достал зачем-то из шифоньера и надел свой старенький китель с наградами. Никуда ведь не идти. Перед школьниками, как обычно, выступал несколько дней назад, еще до 9 Мая… Был на городском параде, на приеме ветеранов у местной власти, посвященной юбилею Победы. Зачем же сегодня, 12 мая, этот наряд? На столе стоит еще стакан, наполовину заполненный сорокаградусной, сверху на нем – кусочек хлеба. Глаза у отца красные, влажные от слез. Выпивает все-таки рюмку… Не закусывает. Смотрит в закрытое шторой окно и тихо шепчет:

— Прости, фриц…