СОКРОВИЩЕ

Каждое лето родители отвозят Егорку к бабушке в станицу.

Когда поворачиваешь с дороги на узкую улочку, первое, что бросается в глаза – огромное ореховое дерево. Оно растет на задней половине бабушкиного двора, у самого дома.

Егорка любит забираться на орех и прятаться в его листве. От желто-зеленой кожуры молодых орехов пахнет йодом. Здесь Егорка чувствует себя совершенно удаленным от мира и может спокойно предаваться мечтам.

Вечерами бабушка рассказывает Егорке свои истории или читает сказки. Для него слушать бабушку – самая большая радость.

В этот раз, надев очки, она читает «Сказку о царе Салтане».

«А орешки не простые – все скорлупки золотые…» – затаив дыхание, слушает Егорушка. От необыкновенного волнения ему не сидится на месте. Он достает из шкафа полотняный мешочек, в котором хранятся прошлогодние орехи, и аккуратно с помощью ножа разделяет скорлупу на две половинки. Кладет вовнутрь изумрудный камешек от поломанной бабушкиной брошки, половинки склеивает и оборачивает фольгой от шоколадной конфеты.

Бабушка хитро улыбается и говорит:

– По-моему, орешка красивее этого, а главное, дороже, на свете еще не бывало. Ты дашь мне немного с ним поиграть?

Егорка понимает, что бабушка шутит, но ему все равно жалко отдать свое сокровище, и он еще крепче сжимает орешек в руке.

– Так ты, оказывается, жадина?! – спрашивает бабушка и с улыбкой качает головой.

– Нет, бабушка. Я не жадина. Только этот орешек – единственное мое сокровище. Я хочу сам с ним поиграть.

– Ну, поиграй, Егорушка, поиграй. Я подожду, – говорит бабушка ласково и почти грустно.

Но все каникулы Егорушка так и не дал бабушке орешек.

Лето кончилось, и пришел день разлуки.

На дорожку бабушка вручила Егорке уже знакомый полотняный мешочек с орехами внутри.

Егорка ожидает, что теперь взамен бабушка попросит «золотой» орешек. Но она как будто уже и не помнит, лишь утешает:

– Время летит быстро, не заметишь, как лето снова наступит. Ты на каникулах опять ко мне приедешь.

– Да, бабушка, – соглашается Егорка, а сам думает: «Хорошо, что она не просит у меня орешка. Я его потом привезу бабушке»…

Но осенью бабушка умерла.

С недоумением и ужасом смотрит Егорушка на стоящую возле крыльца огромную, алой тканью обитую крышку гроба. Крепко держась за мамину руку, покорно, с любопытно расширенными глазами он проходит в комнату, где на столе неподвижно лежит бабушка. Не улыбающаяся, с правильно сложенными руками и закрытыми глазами.

Егорке кажется, что всё это не наяву, а во сне. Нужно только очнуться, дотронуться до ее руки, потеребить за рукав, позвать: «Бабушка, проснись, что ты всё не встаешь? Поднимайся. Я приехал к тебе в гости».

Он надеялся, что так и будет, но ничего не происходило, и ему стало страшно. Ведь пока не умерла бабушка, он и понятия не имел о том, что такое смерть. Настанет утро, люди будут радоваться свету, солнцу, а для него эта радость будет омрачена сознанием того… что он больше никогда не увидит свою бабушку. Она больше никогда его не обнимет, не прижмет крепко…

И он вдруг понял со всей ясностью, что произошло нечто ужасное и непоправимое. Его обдало холодом, и какое-то странное чувство – не то жалость, не то горечь – отозвалось в сердце.

Из кармана Егорка достал «золотой» орешек. Только сейчас он заметил, что бороздки, изрезавшие скорлупу и отчетливо проступающие через фольгу, очень похожи на бабушкины морщинки. Ему вспомнилось, как бабушка попросила у него орешек, а он пожадничал и не дал. Стало Егорке очень горько и стыдно.

Пришел священник, привычно зажег кадило и начал читать о наследии Царства Небесного. Потом все долго и молча крестились. Стали прощаться с бабушкой.

Егорка подошел к гробу и, незаметно положил орешек под изголовье бабушке, тихо сказал:

– Ты прости меня, бабушка… я же не знал, что ты помрешь…

Мама отвела его в сторону, прижала к себе и прикрыла голову руками. Но из-под теплых маминых рук Егорка видел, как двое мужиков занесли крышку гроба, накрыли бабушку и стали забивать гвозди. Глухие удары были до того страшные, что Егорка не удержался, уцепился за мамину руку и заплакал. И в это самое время ему показалось, будто от него самого оторвалась какая-то частичка и улетела куда-то в неведомое.