Жестокость

Жестокость

Люди куда более опасный яд, чем водка или наркотики.

Я мог поставить сто против одного, так как был уверен…

Всё шло нормально, по плану, никакое лёгкое кучевое облачко не предвещало не только непогоды – даже пасмурности. Вдоволь накупавшись, я вышел на берег и направился к машине, когда до меня стали долетать истошные крики. Оглянувшись, я заметил довольно большую ватагу мальчишек громко и дружно скандировавших: «Жи-во-дё-ры! Жи-во-дё-ры!..» и, мчащегося в мою сторону, голенастого мальчика. За мальчишкой, сыпя грузными для написания словами, бежали двое странных мужчин, гружённых какими-то сачками, удочками, железками.

Пацан улепётывал шустро, но было видно, что он до предела устал, выдыхается, задыхается – расстояние между ним и преследователями неумолимо сокращалось. Я уже чётко и ясно разглядел, что прижимаемый мальчишкой к груди серый, грязный, лохматый комок – не что иное, как мохнатая смешная собачонка.

— Сюда-а-а! – изменившимся голосом закричал я.

Оказавшийся на редкость сообразительным, мальчуган, не выпуская ношу из рук, буквально «рыбкой» влетел в салон машины.

Я шлёпнуться на место водителя и поехал по заросшей травой грунтовке.

— Как зовут твоего кудлатого? – пытаясь отвлечь пацана от тошнотворного состояния, поинтересовался я.

— Не знаю, – через силу, на выдохе, ответил мальчуган. – Он не мой! Он бездомный. Живодёры несколько дней по пляжу рыскают, а мы им мешаем ловить…

— Зачем же ты его спасал? Это же специальные люди, которые бродячих собак отлавливают, чтобы…

Лучше признаться в собственной неосведомлённости или беспросветной глупости, чем подтвердить подозрение в чужой неоправданности жестокости.

— … делать из них мыло, – безразлично и безэмоционально, завершил начатую мною фразу пассажир.

От этого «мыло» мне самому стало тошно.

— Куда едем? – поинтересовался я.

— Домой! Я его спас. Я его возьму себе.

— Хозяин – барин. Показывая дорогу.

Через несколько минут подкатили прямо к парадной.

— Счастливо…

— Дяденька, – мальчишка перешёл на плаксиво-просительный тон. – Пойдёмте со мной, пожалуйста…

— Зачем? – быстро отреагировал я.

— Пожалуйста, поговорите с мамой и папой, расскажите, как я его спасал, может, они вас послушаются, разрешат оставить, – продолжал канючить мальчишка. Он прямо жилы из меня тянул.

Ну, делаешь ты добро, хорошо, молодец, благословляю, и дай бог, чтобы оно осталось безнаказанным, однако помощи не жди.

— В жизни всего надо добиваться самому, – нравоучительно произнёс я.

Не было совершенно никакого желания ввязываться в семейные дела незнакомых людей – своих передряг хватает. Конечно, ситуация: является какой-то дядька и, здрасьте, возьмите, любезные, к себе жить четвероногого друга. Подарочек вам!

— Я давно просил собаку, а мама говорит, что вот только собаки ей для полного счастья и не хватает. У неё, мол, от одного «гаврика» голова кругом идёт. Помогите…

Перед вальяжным мужчиной, считавшим себя умным, добрым, справедливым, стоял, бережно прижимавший к себе собаку, ребёнок: понурый, сжавшийся, словно уменьшившийся ростом от того, что на его детские плечи давит непосильный груз невозможного.

— Нет! – отрезал я.

Непоправимая ошибка. Если бы можно было повернуть время вспять… Было бы иначе: лучше, правильней, добрей. Я бы пошёл к родителям, уговаривал, убеждал, доказывал, просил…

Зло, окружающее нас, чаще всего создано человеческим умом, поступками, поведением, самими людьми.

Поняв, что я непоколебим, мальчишка, шаркая ногами, невесело поплёлся домой: ни дать ни взять – избитый и измятый жизнью маленький, сгорбившийся старичок. Но у самой двери парадной, в тот момент, когда я, благословляя, мысленно перекрестил его, он бросил собачонку прямо на асфальт, с размаху её пнул… обернулся… и улыбнулся…

Человек самый жестокий зверь.

Три года – незначительный срок, но за это время…

Я мог поставить сто против одного, так как был уверен, что снова видел те же блёклые, мутные глаза. Только теперь они были не леденящие, а жестокие, ненавидящие, отречённые глаза молокососа-наркомана, шедшего на меня с ножом!