Именинный день рождения

Светлана открыла посылку – духмяная волна вырвалась из заключения и окатила ее с головы до ног. Дедушкин гостинец, деревенский – к ее дню. Коробочка меда, гроздь калины, пучок мяты, узелок сушеных грибов. Крупными антоновскими яблоками, утопленными в сене, обложена бутылка с клюквой. Ягода рубиновая, ядреная, так и просится в рот, лукаво обещая сладость.

Там, в деревне, осталось счастливое детство, которое нет-нет да и мелькнет ласточкой в небе, повеет кошеной травой, окликнет: «Лена-а-а!»

***

Приехавшая на шестилетие дочки мама предложила:

– Пойдемте на волю, насидимся еще в четырех стенах зимой.

– Дело хорошее, – поддержал дед. – Заодно клюквы наберем. Вам в городе от нее ничего, окромя пользы, не будет.

Взяли с собой бабушкины пироги с брусникой и отправились всем семейством на Машкин мох. Прошли оржанище, миновали луговину, где стадо паслось. Сложили вещички у дороги, накрыли ветками вроде шалашика. Взрослые взяли лукошки, девочке дали игрушечное ведерко и велели не отставать.

Хлюпали друг за дружкой по пружинистому мху, пока бабушка не сказала:

– Вот она, кикиморская сторона, здесь и собирать будем.

Задрожало Светулино сердечко — взаправду колдовское место: зелень красным отливает, как кровью. Пригляделась: клюквы видимо-невидимо. А отрывать ее от веточек боязно: будто болото щипаешь. Разозлится оно и нашлет нечистую силу.

К страху обида прибавилась. Видит Светланка одни спины. Ни мама, ни дед, ни бабушка – никто не обернется. Вот украдет ее леший – они и не заметят. Тут как вырвется из-под ног кто-то черный и с хлопаньем в кусты! Она даже присела от страха. А за спиной: «У-ху-ху!» – и треск, точно сук от старой ветлы отламывают. Вскочила Светланка да побежала со всех ног, не разбирая дороги.

Хватились взрослые, а девочки уж и след простыл. Бабушка в слезы: «Утопла!» Мама причитает: «Заблудилась!» Дед по кустам рыщет – нет нигде. Что делать? Мать кинулась пастуха с собакой звать. Бабушка с дедом кричат на два голоса:

– Света-а-а!

– Лена-а-а!

Выскочил из зарослей таволги лохматый Жорка. За псом выбралась запыхавшаяся мама, за ней – озадаченный пастух Колян.

– Вы сколько девок-то потеряли? – спрашивает.

– Одну, — отвечает бабушка.

– А почто двух зовете?

– Вы с ума сошли?! – пронзительно кричит мать.

– Нет, — говорит дед, – не сошел. Я внучку крещеным именем зову. В прошлый год аккурат в этот день крестил – семнадцатого сентября. Теперь у нее день рождения и именины в один день.

– Крестил?! – возмущается мама. – Зачем это?

– Затем, что вы все крещеные, с хранителем-ангелом. А дитё? Эх вы…

– То-то я замечала, что ты все «внучка» да «внучка», а по имени ее не зовешь.

– Это был наш с ней секрет.

– Секрет от родной матери?!

– Дома доругаетесь, – встрял Колян. – Пошлите лучше искать, а то у меня стадо разбредается. Дайте Жорке девочкину вещь понюхать.

Отправились к шалашу. Не успели подойти – Жорка шасть под ветки и чавкает. Пастух зовет – пес не вылезает. Колян вытащил Жорку за задние лапы, посмотрел внутрь и ухмыльнулся:

– Это не ваша девуля там мертвым сном спит?

Женщины с воем бросились к шалашу, собака – за ними, Колян – за собакой, но дед опередил всех. Заглянул под ветки: спит Леночка на его телогрейке. В головах клюква просыпана, в ногах – сумка с провизией раскрыта, в ручонке – кусок пирога.

– Жива, – объявил дед. – Извиняй, Колян. Вечно с этими дамами колготня. Хочешь клюкву – корзину, две?

Колян замотал головой:

– Да чё там клюква-то? Вон – ее пропасть. Вы меня лучше пирогами угостите, они у вас знатные.

Пастух взглянул на Жорку – пес лизнул нос и громко глотнул. Тут всех и пробило на смех: маму – до слез, бабушку – до одышки, деда – до кашля, пастуха – до икоты, Жорку – до визга. Растормошили Лену-Светланку – и она залилась звонким колокольчиком.

***

На дне посылки письмо. «С рождением, Леночка. – Светлана улыбнулась. А следующая строчка наотмашь ударила по лицу еловой веткой, которую забыли придержать на лесной тропе: – Крестик этот – твой крестильный. Боюсь, не пропал бы. Дед Андрей». Светлана перевернула конверт – на руку скользнуло маленькое латунное распятие на суровой нитке. Сжала его до ломоты в руке, так, что заныло сердце: что там с дедом? Надела крестик и помчалась на вокзал. Успеть бы!