Бусина

Марина Андреевна сидела и предавалась безделью, подперев голову руками. За день так никто и не пришёл. Скучающим взглядом она она скользила по стеллажам с потерянными вещами. «Потеряшки» — так ласково она называла их. Коробки, шкатулки, украшения, книги — потеряшки, часть чьей-то истории, дорогие кому-то вещи. Порой Марина Андреевна любила перебирать эти вещи, воображая, кому они принадлежали когда-то. Возможно, кто-то до сих пор ищет их…

-Вы принимаете вещи?

Марина Андреевна от неожиданности подскочила. Резко обернувшись, она увидела девочку лет семи в грязном голубовато-зелёном платьице. В руках — еще более грязная игрушка. Девочка исподлобья смотрела на дежурную.

-Так принимаете вещи?

-Да, конечно… В нашем бюро находок принимают всё: от скрепок до документов! — оправившись от испуга, оттарабанила заученный текст Марина Андреевна. Затем подняла взгляд на дверной колокольчик, который громко звенел, когда кто-то входил в «Бюро находок». На этот раз колокольчик почему-то промолчал.

-Хорошо. Я бы хотела сдать это, — серьезно сказала девочка и бережно положила на стол крупную бусину. Марина Андреевна недоуменно посмотрела на неё.

-Послушай, девочка… Как тебя зовут?

-Машка.

-Маша… Где твои родители? Они знают, что ты здесь?

-Нет. Я просто пришла сдать находку. Вы же сказали, что принимаете всё. Вот и принимайте!

-Да, конечно… Но ты же понимаешь, что за бусиной никто не придёт.

-Придёт, — Маша впервые за всю встречу чуть улыбнулась. — Он обязательно придёт. Вы просто подождите, хорошо?

Марина Андреевна осторожно взяла бусину и положила на стол перед собой.

-Хорошо, но… — когда она подняла голову на Машу, той уже не было. Дежурная несколько минут сидела в ступоре, а потом стала вглядываться в необычную «потеряшку». Бусина была очень красивая. Большая, деревянная, с вырезанными на ней узорами, которые были выкрашены в теплые и яркие цвета. Между узорами приютились искусно нарисованные миниатюрные звери: лис, волк, ящерица… Что за мастер создал подобное чудо! Приглядевшись еще внимательнее, дежурная увидела две маленькие, неровные буковки, явно пририсованные позже: «М. С». Что это? Инициалы? Вздохнув, Марина Андреевна достала бланк и принялась оформлять находку.

В бюро она пробыла до самого вечера. Конечно, она не думала, что кто-то придет за бусиной, но всё же. Посмотрев на часы, Марина Андреевна встала, собираясь уйти…

Звякнул колокольчик. В бюро вошёл старик. На нём были поношенный, но аккуратный пиджак, выглаженные поношенные брюки. Он снял старую шапку и низким, приятным голосом спросил:

-Извините за мой вопрос… Но не приносил ли кто сюда бусину?

Марина Андреевна встала, как вкопанная. Она сразу поняла, что старик пришёл за той самой бусиной. Вот это да… Она подошла к столу, осторожно взяла бусину и поинтересовалась:

-Ваша?

-Моя! — старик обрадованно надел шапку и, подойдя к столу, взял бусину. Марина Андреевна неуверенно достала бланк и спросила:

-Ваше имя, фамилия, отчество?

Старик присел напротив, и, не сводя странного грустно-радостного взгляда с находки, проговорил:

-Александр Васильевич Нитинский, — затем, помолчав, продолжил. — Вам ведь интересно, что это за вещь? Не говорите, вижу, что интересно. Позволите Вам рассказать? Я надолго не задержу.

Марина Андреевна неуверенно кивнула.

-Эту бусину я помню, сколько помню себя. Кажется, мне было лет семь, когда мы с моей будущей женой нашли её. Мы шли по улице, Машка смеялась, а я всё норовил подножку ей поставить. И вдруг она присела и из грязи подняла её. Бусину. Я еще тогда удивился, это ж надо — сокровище найти в луже. А Машка бережно очистила её и протянула мне, улыбнувшись так искренне, как способен улыбаться толко чистый в душе человек. Знаете, такая улыбка, от которой легче на душе становится. И сказала: вот, Сашка, память обо мне.

Именно тогда я впервые понял, что влюбился, — Александр Васильевич задумчиво крутил в руке бусину. — А потом мы с родителями уехали из города. Надолго. Я и не думал, что увижу её когда-нибудь. Бусину-то я с собой взял. Она для меня талисманом была — всегда из трудных ситуаций выручала. Но через десять лет умер мой папенька, и мы с мамой вернулись в старый дом. И я снова встретил Машку. Уж какой она красавицей выросла, Вы не представляете! Встретила меня со смехом и говорит: помнишь бусину-то? Сказала, что вспоминала меня, когда ей трудно становилось. А как казалось ей, что я в беду попал, так за меня молилась.

Недели две мы вместе провели, а я уже влюблён был по уши. Ходил всё время, как пьяный, всё думал чем ее порадовать. А потом война пришла. Меня в армию призвали. Машка пришла на вокзал, и серьезно так говорит: ты бусину-то с собой возьми, оберегать она тебя будет. Поцеловала меня на прощание, сказала, что ждать будет. И, не поверите, не страшно мне было на фронт идти. Когда в окопах в полнейшей темноте сидели, вокруг — смерть, выстрелы, грохот, боль и ужасные крики умирающих, достану я бусину и как лучик солнца она для меня. Легче немного становилось. Выжил я тогда, смерть рядом со мной крутилась, а взять не могла, бусина Машкина не давала, — Александр Васильевич беззвучно рассмеялся. — Вернулся. Машка ждала меня. Подошла на вокзаале, положила руку свою на кармашек, прямо так где бусина лежала, и говорит: «Чувствуешь? Бусина как связывает нас. Я жизнью своей с тобой делилась на войне. Как смерть к тебе подбирается — так я, живая, на защиту твою встаю.»

И правда ведь. Связала нас бусина эта. Мы через месяц поженились. Вырастили двух парнишек. Состарились вместе. И бусина эта, как связующее звено. Как поссоримся, так она сразу на глаза попадается, будто мирит нас. — Александр Васильевич низко наклонил голову. — Она спасала меня всегда. Только вот я спасти её не смог. Умерла она. Померла Машка моя, — она закрыл лицо руками и заплакал. — И я помочь ей не смог. Только бусина эта у меня и осталась от неё, — он утер слёзы, встал и посмотрел на Марину Андреевну. — Спасибо Вам, что сохранили её, когда я, дурак старый, не уберег, — развернулся и вышел.

Марина Андреевна сидела, уставившись в столешницу. Вдруг какое-то движение на улице привлекло её внимание. Девочка в голубовато-зеленом платьице стояла и, смеясь, через витрину махала рукой: мол, видишь, говорила же, что заберёт! Девочка Машка. Спотыкаясь и оскальзываясь, Марина Андреевна кинулась на улицу. Никого там не оказалось. Только уходящй вдаль старик в старой шапке, потертой одежде и с величайшим сокровищем в руке. Теплый весенний ветерок ласково взъерошил ей волосы, коснулся слез, неожиданно хлынувших из глаз и прошептал:

Спасибо.