На радио

…Случайно записал на магнитофонную кассету кое-что из нескладных своих «верлибров». Домашние мои слушают, хвалят. А жилка тщеславия нет-нет да подёрнет – дай другим послушать. Однажды осмелился, пошёл на радио. Благо рядом, далеко не надо ходить. Чешут себе языки, где впустую, а где с пользой. Песни поют днями напролёт. Люблю, грешным делом, песню русскую. Пусть и современная будет, но чтобы по-нашенски звучала. А то слова вроде наши, а поют её на какой-то иноземный манер. А то ещё, хлеще того, весь ансамбль, всю одежду, все движения так уж в русское обряжают, что, в конце концов, и не похоже на наше. Так удаль да размах вывернут, что невольно думаешь: враки всё это у вас, ребята! Русская душа удалая, размашиста, но скромница, поискать надо. Кричит в песне, но не горланит, даже и спьяну. Смеётся залихватски, но не ржёт почём зря. Плачет, так искренне, не кривляется, а то всё больше молчит. Чего же зря голосить не к месту. Хорошо бы на радио знали об этом.

На радиостанции, как и везде в учреждениях, длинный коридор и двери по обе стороны. Ух, думаю, и здесь бюрократы! Ишь, окабинетились, не знаешь в какую дверь и постучать – из какой выпроводят. Одна дверь открыта. Народу – пруд пруди. Все чем-то заняты. Какой леший тебя сюда занёс, думаю, тоже мне, Левитан выискался.

— Что вы хотите?

Это мне?! Гляди-ка, заметила глазастая одна, должно быть не шибко занята.

— Да вот, – говорю. – Стихи принёс.

Показываю кассету. А самому стыдно: «Какие там стихи. Морока одна, нескладуха горькая…».

-Какие стихи?

-Ну, не совсем складные, – говорю. – Но, слушать можно.

-Подождите, пожалуйста, на улице. Я скажу о вас начальству, – говорит глазастая и уходит по коридору к другой двери, оставив меня в напряжении.

Минут через пять выходят пару мужиков. Один такой опрятный, серьёзный, молодой, с большой плешью ото лба до макушки. Другой – невидный такой, с рыжеватым усом, глаза с хитринкой, табачищем за версту несёт от него, и рука здоровенная такая, когда здоровается. Вот после первого знакомства у первого лысину запоминаешь, а у второго руку.

— Что у вас на кассете? – спрашивает лысый.

-Стихи, – говорю. – Собственного пошиба.

-На какую тему? – серьёзно так, в глазах искорка сомнения.

Во, спросил! Оказывается тут ещё и тема нужна. А мне, грешным делом, никогда и в голову не приходило делить свои опыты по тематике.

-Лирика, – говорю ему, и чтобы понятней было, этак наступательно вопрошаю: – Что же на радио вообще не интересуются лирикой?

— Нет, почему же, оставьте кассету и свой телефон, – просит рыжеусый.

Это всё, что помнилось потом недели две-три. А в голове мысли роем: «Брось ты это пустое занятие. Людям совсем не до тебя, не до твоих фантазий и литературных опытов. Мало ли непрофессионализма и хлестаковщины вокруг? Так ещё и тебя угораздило. Что ты, собственно, умеешь? В искусство идут с багажом или с талантом! А кто это утверждает? Капризы и непредсказуемость судеб в искусстве общеизвестны. Есть огромный багаж и тут же полное публичное не восприятие, и, наоборот, одна строка, но какая!».

И вот долгожданный телефонный звонок:

— Мы будем записывать вас на радио.

Прихожу, рыжеусый задаёт вопросы, просит почитать. Я с пересохшим горлом что-то читаю, что-то говорю, а потом, задыхаясь от волнения, спустя неделю слушаю свой голос уже в передаче по радио. Этот большерукий увидел или услышал в моей кассетке что-то важное, о котором знаю только я. Он сам увидел? Тогда нужно признать его большой талант слушать. Или всё-таки с моей подачи? Тогда получается, что вовсе не люди заметили и востребовали тебя, твои способности, а ты сам подсунул им нечто, выдавая это за способности или талант? Надо бы разобраться во всём этом. Да куда там, эти два таланта с радио уже подталкивают: «Если уж решился, давай продолжай, говори…». Оказывается, тот, что с прокуренным усом, на радио режиссёр! А по «мотылям» в рукавах и не скажешь. Интересно, какую роль он отвёл мне в своём сценарии? А может быть, это я сам случайно выбрал его на роль своего талантливого слушателя? Нужно было, чтобы кто-то поверил в мои возможности, и вот я нахожу его? Сам? Или же наоборот он искал меня? Тогда, как же талант, востребованность людьми? Получается, я сам навязываюсь? Чертовщина какая-то. С этой чертовщиной в мыслях так и живу последние тридцать лет…