Сенбернар

Уж кто не живёт ни дня без строчки, так это врачи. И каждая их строчка – подлинная история. К полкам их многотомных собраний сочинений нет доступа, но, к счастью, многие из них иногда пересказывают содержание тех томов языком увлекательных повестей и романов.

Я был хорошо знаком с доктором Полом Картером по клубу книголюбов и его рассказам в альманахе «Австралийская Мозаика». Высокий, седой, с полным волосяным ансамблем – бакенбарды, борода и усы – он напоминал Бернарда Шоу. Я так и обращался к нему: «сэр Бернард», а он ко мне: «молодой человек». Молодому человеку уже было под шестьдесят, но сэр Бернард имел право: за его плечами теснилось более девяноста лет.

Всегда при нём была трость, заточенная под карандаш и служила она больше как карандаш, чем опора: идя по улице, он неожиданно останавливался, поднимал её и размашисто выписывал в воздухе только ему одному видимые строчки. Это был, наверное, его метод запоминания пришедшей мысли.

Жили мы в одном районе, часто сталкивались на улице. Хорошо помню одну встречу с ним.

– Молодой человек, – глаза сэра Бернарда сощурены, рот в улыбке, – вы уже начали переводить меня на русский?

Я тоже улыбнулся в ответ:

– Ещё не до конца прочувствовал вас, сэр Бернард.

– Молодой человек, я что – женщина, которую надо прочувствовать?

– Для меня вы, сэр Бернард, в смысле перевода сложнее, чем женщина!

Мой собеседник, продолжая улыбаться, отвёл глаза в сторону и посмотрел на что-то за моей спиной.

– Кстати, о сложных женщинах, – вернулся он к разговору. – Лет шестьдесят назад была у меня пациентка, далеко уже не молодая, немногословная, замкнутая до предела. Я приезжал к ней по вызову её сына. Долго не мог назначить курс лечения, пока сын не рассказал мне о её юных годах.

Она росла на ферме в Южной Австралии. Единственным удовольствием семьи было еженедельное посещение местной церкви. Для её родителей всё, кроме работы, считалось грехом: курение, пиво, чтение журналов и газет, танцы в баре… Даже смех был запрещённым наслаждением. В посёлке не поверили, что они осмелились зачать ребёнка. Но, тем не менее, девочка появилась на свет, вышла на встречу со своим убогим детством…

Её одеждой всегда было чёрное или серое платье, не было ни игрушек, ни друзей, никогда ей не отмечали дни рождения, не дарили подарков. Праздничный Кристмас предназначался только для церкви.

В четырнадцать лет она оставила школу, чтобы помогать родителям по хозяйству. Соседский мальчик, её ровесник, тайком приносил ей книги из муниципальной библиотеки, которые она поглощала ночами в своей мансарде. В восемнадцать она написала повесть, показала её соседу; тот пришёл в восторг и, не обращая внимания на протесты автора, отправил рукопись в Аделаиду.

Через некоторое время приехал на ферму корреспондент популярного женского журнала, чтобы взять у неё интервью. Узнав в чём дело, отец побагровел, выгнал корреспондента со двора, схватил прут и отстегал девушку так, что несколько недель она не могла ходить. Он не позволил матери промыть кровавые рубцы и ухаживать за провинившейся дочерью. Когда она встала на ноги, отец вынес ей краткий приговор за совершённые грехи: «Мы продаём нашу старую кобылу и ты будешь делать всё, что она делала по хозяйству».

Трудно в это поверить, но дальше было именно так, как он сказал: долгие годы она вместо лошади тянула, толкала, поднимала, сгребала, переворачивала… До тех пор, пока сначала не умерла мать, а за ней – отец.

Несколько раз за эти годы соседский парень предлагал ей покинуть родителей, уехать с ним в другой штат, но она даже слышать его не желала…

Сэр Бернард замолчал. Я закрыл глаза и представил согнувшуюся в упряжке девушку, тянущую огородный плуг, перепахавший всю её жизнь и закопавший в землю её не раскрывшийся талант…

– Ну как, молодой человек, это достойно вашего перевода? – опять сощурившись, спросил рассказчик.

– Уже перевёл, сэр Бернард! – ответил я и подумал, что правильнее было бы называть его «Сенбернар» за исключительную способность вспомнить, раскопать и вытащить на свет удивительную историю…

А, может быть, он просто прочитал за моей спиной зарубку в воздухе, сделанную когда-то его остроконечной тростью?..