Конфеты с ароматом справедливости

На углу улиц Демьяна Бедного и Баумана, бывшей Банной, стоит маленькое одноэтажное здание. Сейчас здесь Дом учителя, а сразу после войны это была семилетняя мужская школа №57, куда я поступил в сентябре 1945 года. Школа состояла из семи классных комнат, учительской и кабинета директора. Все остальное – на улице. Учились в три смены. Первая начиналась в семь утра, третья заканчивалась в девять вечера. И была у нас, начиная со второго класса, строгая, точнее, суровая директор по имени Мария Константиновна. За все годы учебы я ни разу не видел улыбки на ее лице. Мы считали, что она к нам несправедлива, и не любили ее. Но однажды мы изменили свое отношение к директору.<o:p></o:p>

Об этом факте своей давней школьной биографии, который я совершенно забыл, напомнил мне одноклассник Коля Рогов. А дело было так.<o:p></o:p>

Шел второй послевоенный год. Мы – восьми — девятилетние дети приходили на уроки скромно одетые, не всегда сытые, а, уж, о сладостях можно было только мечтать. И, как бы специально дразня нас, каждый день у школы появлялась торговка ирисами и «петушками» самодельного изготовления,  уложенными на деревянном лотке, висевшем на перекинутом через шею ремне. Понятно, что ни у кого из нас не было денег для такой роскоши. И мы, обессиленные от неравной борьбы со сладким желанием, покидали это «поле чудес» по неумолимому приказу звонка на урок. <o:p></o:p>

Теплые дни постепенно таяли в наступающем октябрьском похолодании, а вместе с ними таяли наши конфетные надежды. Надо было что-то предпринимать. И вот в головах целеустремленных второклассников возникла смелая идея. Заключалась она в следующем. Один из нас подходит к торговке и заводит разговор, переключая все ее внимание только на лоток с конфетами.  В это время двое самых ловких, подкравшись сзади, ударяют снизу по лотку. И на завершающем этапе из засады выбегает вся ватага и ловит заветные искры ослепительного фейерверка. По словам Коли Рогова роль отвлекающего, как школьника, имевшего, по мнению соучеников, внушающий доверие вид, поручили мне. Одним из двух самых ловких был Коля. <o:p></o:p>

План удался на славу. Зажав в кулаках добытое богатство, мы пулей влетели в класс, не дожидаясь звонка на урок.<o:p></o:p>

Рассвирепевшая торговка влетела в школу, выкрикивая проклятия вперемежку со словами, вошедшими потом в «золотой» фонд устного народного творчества. Двери всех семи классных комнат открылись, и  ученики первой смены с интересом могли наблюдать за последующими событиями.  <o:p></o:p>

Торговка рванулась к кабинету директора. Внезапно дверь кабинета открылась, и мы увидели не просто суровую, а разгневанную Марию Константиновну.<o:p></o:p>

— Как вы смеете врываться в школу? -  крикнула она, мгновенно погасив воинственный пыл торговки. – Как вы смеете так издеваться над детьми, когда они в школу приходят кое-как одетые и почти голодные? Вон отсюда! И берегитесь, если еще раз появитесь здесь!<o:p></o:p>

 В этот момент мы впервые почувствовали гордость за своего  директора, а наше мнение о Марии Константиновне полностью изменилось. Она же по-прежнему была строга с нами, может быть, даже, излишне, но упрекнуть ее в несправедливости мы не могли. А я, как драгоценный сувенир, до сих пор храню свой дневник за седьмой класс, в котором рукой Марии Константиновны выведена единица по геометрии. Причем, чтобы я не смог переправить единицу на четверку, она в скобках написала «один». <o:p></o:p>