​ХРОНИКА

Mедикам всех времён и народов с уважением и улыбкой

В Сиднее состоялось открытие историко-медицинского музея. Первого в мире. Не хронологически, конечно, а по размерам: на площади, эквивалентной футбольному стадиону, расположились необъятный актовый зал и множество выставочных анфилад.

На открытие пригласили всех, кто заложил свой кирпич в постоянно строящееся здание медицины, от первого земного человека, подарившего анатомии «адамово яблоко», до нобелевских лауреатов 2017 года.

В день вернисажа с утра струился бесконечный поток гостей. Все приходили с вещественными доказательствами своего причастия к великой науке.

Кох проследовал в зал открытий, опираясь на палочку, которую осторожно поставил в свободный угол. Евстахий и Фаллопий зашли туда одновременно, повесили свои трубы рядышком. Бородач Павлов положил на полку застеклённого шкафа две связки условных и безусловных рефлексов. Там уже лежал контакт с мозговыми структурами, оставленный Бехтеревой.

На входных дверях дежурит Рентген.

Нервный Шарко расшумелся у входа: его душ не проходит по габаритам. Глазастый Филатов указывет ему на другие двери.

— А мой комплекс ни в одни двери не лезет, — громко сетует Эдип.

— Почему бы вам, уважаемый коллега, не расчленить его! — рекомендует хирург Склифосовский.

Выставочные залы именных симптомов, феноменов, реакций, эффектов, аномалий заполнены. В комнате синдромов осталось только два свободных места, ждут синдром Вертера и синдром Паганини. Остальные помещения обойти невозможно: звенит звонок, оповещающий о начале торжественной церемонии.

Фойе опустело.

Запыхавшись, вбегает Мейман — создатель лазера. Рентген разрешает ему проследовать в актовый зал, не сдавая прибор на выставку.

А в зале за столом на сцене уже заполняется президиум.

— Следующим приглашается на красную дорожку доктор Альцгеймер! — оглашает ведущий.

Аплодисменты. Кресло Альцгеймера в начале ряда, у дорожки, но он задремал, свесив голову на плечо. Сидящий рядом Хавкин толкает его в бок, помогает подняться. Альцгеймер ступает на красную дорожку, поворачивается спиной к президиуму и идёт к выходу. Паркинсон затрясся от смеха. Лицо Боткина покрылось жёлтыми пятнами. Реакция Манту была быстрой: он подскочил к Альцгеймеру, развернул его на 180 градусов и подтолкнул в направлении президиума. Там ведущий подносит листок к глазам, чтобы прочесть следующую фамилию, но замирает: откуда-то сбоку на сцену выбегает неизвестный тип, высокий, худой, лысый, с рыжей бородой. В его поднятой правой руке — самодельная бомба-граната.

— Вот вы, подлые вредители, где собрались! — простуженно кричит он. — Проклятый источник болезней! Как я мечтал с вами разделаться!..

Присутствующие оцепенели. Куда смотрел Рентген? Но возмущаться было поздно…

Один Мейман не растерялся. За спиной впереди сидящего Фрейда он расчехлил свой прибор, направил его на «оратора»…

— Я сейчас освобожу человечество от всех болезней! — продолжает кричать тот.

Маньяк протянул левую руку, чтобы выдернуть предохранитель. Но не успел. Лазерный луч пронзил кисть, державшую бомбу. Бомба упала на пол. Безумец с дикими воплями закрутился на месте. Президиум накинулся на него. С зала поднялись им на помощь. Военный врач Пирогов схватил бомбу двумя руками и выбежал из помещения…

Так началось и закончилось открытие историко-медицинского музея. Могло закончиться более трагично, если бы не Мейман.

Но именно Мейман пострадал больше всех (не считая террориста): его арестовали и отдали под суд за превышение меры самообороны.