У страха глаза велики

У брата Шурки, семиклассника, сегодня вечером собрание вместе с родителями. Он дождался маму с работы, и они ушли в школу. Мы с сестрой Валей остались дома одни. Валя учится в четвёртом классе, а я ещё не хожу в школу.

В хате полумрак. Керосиновая лампа освещает только стол. Валя сидит за столом и читает книгу. Мне скучно, я подтянула лавку к окну, забралась на неё и стала смотреть в окно. За окном мне виден был двор, часть сада и кусок неба. Двор и сад в снегу, лишь узкие дорожки, расчищенные Шуркой днём, ведут к калитке, колодцу и к скирдам сена и камыша.

От снега кругом белым-бело! Деревья в саду в пышных шапках инея. На небе яркая луна медленно выплыла из-за тучки и залила всё вокруг серебристым светом. В тёмном небе загорались крупные звёзды. Они приветливо мигали и словно приглашали погулять.

Я воскликнула:

— Валя, посмотри, какая красота во дворе!

Но она молча продолжала читать. Я снова говорю:

— Тишина-то какая, и морозец лёгкий. Вот бы походить по снежку!

Тут Валя не выдержала:

— На что ты намекаешь? Бурки я тебе не дам. Они уже сушатся. Ты их забродишь, а мне завтра в сырых бурках в школу идти? В классе холодно, и ноги зябнуть будут. Займись делом, а мне не мешай.

Заниматься делом мне не хотелось, и я снова пристала к ней:

— Валя, какую книгу ты читаешь?

— Какую, какую!.. «Вечера на хуторе близ Диканьки», — недовольно буркнула Валя.

— Ой, как интересно! Читай вслух, — попросила я.

— Не буду! — отрезала она.

— Почему? Что, неинтересная?

— Да нет, интересная, только жуткая, колдовская. Ты бояться будешь. Я сейчас читаю самый страшный рассказ, «Вий» называется.

— А кто такой Вий?

— Колдун главный. У Гоголя в рассказах много непонятных слов, но содержание рассказов я понимаю. Слушать будешь внимательно — и ты поймёшь.

— Хорошо, — согласилась я.

Стала Валя читать, как Хома скакал, будто конь, со старухой на спине и видел колдовские картины. Меня это всё позабавило, и я воскликнула:

— Как интересно и нисколечко не страшно!

— Подожди, всё ещё впереди, забоишься, — пообещала она мне.

— Нет, не забоюсь! Помнишь, какие страшные истории рассказывал нам дед Краснюк, когда мы вечерами за коровами в стадо ходили, а я совсем не боялась, — убеждала я Валю.

— Ладно, посмотрим, — сказала она и продолжила чтение. Но когда дошла до момента, где сотник приказал Хоме читать молитву три ночи в церкви у гроба панночки, я вся напряглась. А когда гроб с панночкой стал со свистом летать над головой Хомы, вдруг раздался стук в наше окно. Глянула я на окно и обмерла: на меня из окна смотрела панночка — прекрасная, но до обморока страшная — и улыбалась жуткой улыбкой. Всё в груди у меня захолонуло. Заикаясь, прошептала я Вале:

— Та-а-ам… — а дальше ничего сказать не могу.

— Что там? — спросила Валя. Она сидела спиной к окну.

Я кивнула головой на окно и прошептала онемевшими губами:

— Па-а-анночка!

Стук повторился, и я увидела, как панночка ещё ближе прильнула к стеклу. Тут уж я выскочила из-за стола и чуть в обморок не упала. А Валя посмотрела на окно и спокойно сказала:

— Ну какая же это панночка? Это мама с Шуркой домой пришли.

И пошла открывать им дверь. Они вошли в комнату, румяные, весёлые. Глянула мама на меня и спрашивает:

— Что это ты, дочечка, бледная такая?

Валя, не дав мне ответить, сказала:

— Видно, я уморила её чтением.

— Да, девочки, уже поздно, ложитесь спать, — велела мама.

Спала я беспокойно. Среди ночи проснулась от чувства тяжести на груди. Темнота — хоть глаз выколи, ничего не видно. Судорожно схватила я что-то тяжёлое и отбросила от себя, но «оно» тут же шмякнулось на меня. От страха волосы у меня встали дыбом. Схватила я опять и почувствовала, что «оно» тёплое. Ещё сильнее я его отшвырнула, но к моему ужасу, «оно» снова тут же вернулось. Схватив это страшное нечто в третий раз, я вдруг почувствовала… свою собственную руку! Во сне я отлежала руку, она занемела, а когда я проснулась, она постепенно «отошла».

Смешно мне стало, но я сдержала смех, боясь разбудить спящих. Утром рассказала Вале о моём ночном приключении, и мы от души посмеялись. Валя припомнила мамину поговорку: у страха глаза велики.

— А ещё хвасталась, что не трусиха, — сказала Валя.

— Да если бы не стук в окно, я бы не забоялась, — промолвила я, смущённо улыбаясь.