Когда мама поет

Аленка лежит на печи с завязанным шерстяным платком горлом и сквозь дрему слушает, как мама, склонясь над шитьем, тихонько поет:

По Дону гуляет, по Дону гуляет, по Дону гуляет

Казак молодой…

Голос у мамы грудной, глубокий, теплый. Аленка очень любит, когда мама поет. В печи потрескивают поленья, стекла темных окон царапает сухой снег, который швыряет горстями пурга.Отец похрапывает в соседней комнате.Кошка Мурка прижалась к Аленке мягким боком и тоже мелодично мурлычет, словно подпевая маме. Чайник сопит на плите, готовясь закипеть.Аленка борется с дремой, трет руками слипающиеся глаза, чтобы подольше ощущать покой и уют родного дома, слышать мамин голос.

Но иногда бывает так, что мама напряженно молчит, тревожно прислушиваясь.И вздрагивает от звука открывшейся на веранде двери. Потом в коридоре раздаются тяжелые шаги пьяного отца, и он вваливается в дом всегда с одной и той же фразой:

— Шшто, не ждали?!

Он плюхается на стул, упирается бессмысленным взглядом в тарелку с супом, которую мама торопливо ставит перед ним и уговаривает отца поесть, надеясь, что мясной бульон хоть немного его отрезвит.Но отец начинает куражиться, требует водки, не слушая маму, кричит на весь дом:

— Аленка, подь сюда! Беги в магазин за бутылкой!

Мама пытается образумить его:

— Коля, не кричи, Аленка спит, ночь на дворе, магазин закрыт.

— А-а, ты еще врать мне будешь! – рычит отец. Аленка слышит звон разбитой тарелки, глухой вскрик мамы. Она вскакивает с постели, трясущимися руками начинает одеваться.Слышит мамин плач, выбегает на кухню и видит занесенную над ее головой табуретку.

— Папа, не надо! Я схожу в магазин!- в ужасе кричит она, вцепившись в поднятую руку отца.Он смотрит на нее белыми от бешенства глазами и стряхивает с руки, как маленькую собачонку, а сам снова бросается на маму. Она, уклоняясь от удара, хватает Аленку в охапку и выбегает на улицу, на мороз. Отец, грязно ругаясь, пытается их догнать, но ноги плохо его слушаются, он падает у двери.Померзнув на улице около часа, мама с Аленкой возвращаются в дом, стараясь не разбудить отца, ложатся на диван и засыпают чутким от страха сном…

Так было вчера. А сегодня Аленка лежит на печи с простуженным горлом, слушает маму и думает: «Зачем только в магазине продают эту проклятую водку?» В ее начальной школе 13 человек, и только у одного мальчика (сына учительницы) папа не пьет и не обижает свою семью.Аленка спрашивает:

— Мама, почему все папы такие плохие?

Мама перестает петь и тихо отвечает:

-Это не папы плохие, это жизнь сейчас у нас такая плохая: работы в деревне нет, вот, мужчины и спиваются.

— А почему работы нет? Почему в деревне так мало людей? Бабушка говорила, что когда ты была ученицей, в школе было в 10 раз больше учеников.А еще в деревне был медпункт, почта и клуб. А сейчас ничего этого нет. Школа стоит двухэтажная, а мы все занимаемся в одном классе на 1 этаже, и учит нас одна учительница.

— На следующий год, Аленка, ты будешь ездить в большую школу, в райцентр, жить там в интернате, а нашу закроют, — грустно говорит мама.

— Но я не хочу, мама! Я хочу жить дома, с тобой!

— А это никого не интересует, доченька.Так решили важные дяди, а наше с тобой мнение для них ничего не значит.

Аленка очень расстроилась. Она слышала от старших ребят, как плохо жить в интернате, и видела, как изменились многие из них, живя далеко от дома – стали курить, ругаться, пить пиво. «Почему же эти важные дяди не понимают, как это плохо – отрывать детей от их родителей, от родного дома?» — думает она.

Мама подает Аленке кружку горячего молока с медом и ласково говорит: «Пей, доченька, и завтра будешь здорова». Аленка с удовольствием пьет вкусное домашнее молоко и с благодарностью думает о корове Зорьке, которую она летом пасла на выгоне, о соседском добром дедушке Власе, пасечнике, обменивавшем мед на молоко. А мама уже затеяла новую песню, тягучую и грустную, как все старинные русские песни:

Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом…

Мама пела, а на душе у Аленки было тепло и спокойно, и она не заметила, как уснула, позабыв обо всех горестях и напастях.