Комплексы исчезли – музыка осталась...

Мы не очень любим тех, кто делит жизнь на черное и белое. Но здесь – особый случай. Для этого пожилого человека с молодой улыбкой и баяном в руках окружающий мир привычно разделен на «светло» – «темно».

Свет – это, в первую очередь, жена Ирина. И, конечно, музыка…

Рассказывает Геннадий Петрович Шертанов

Диагноз у меня страшный – дегенерация сетчатки. Это необратимое разрушение нервных тканей глазного яблока. У меня оно врожденное.

Я ходил в обычную школу в Куйбышеве. Хотя уже тогда был коррекционный интернат №17 для слепых и слабовидящих. Но родители послушались совета врача: мол, пусть учится в «зрячей» школе, а то «не будет социально адаптирован».

Эх, встретить бы того врача, я бы все сказал, что о нем думаю!.. Если бы я сразу попал в 17-ю, то и алфавит, и ноты выучил бы по Брайлю. И так резко зрение бы не потерял. В обычной школе мне приходилось все время напрягаться, чтобы не отстать от ребят. Разлинованные тетрадки использовал только с одной стороны, где линии ярче проступают. Смотрел через «увеличилку» от кинескопа. Пока все домашние задания сделаю – одним-то глазом!.. Глаз краснеет, слезится. Мама начинает жалеть: «Сынок, да брось ты все!»

Не бросил…

В три года я уже играл на гармони, в четыре – сам подбирал себе мелодии. А в восемь мне купили баян.

Я посещал обычную музыкальную школу. Самостоятельно переходил улицы. На одном из перекрестков сердце обмирало: в солнечную погоду светофор совсем не видно. А спрашивать стеснялся. Пристраивался к людям и так переходил. После «музыкалки» окончил культпросветучилище по классу народных инструментов. Видеть становилось все трудней…

Знакомый как-то спрашивает: «Ты в Обществе слепых состоишь?» А я, взрослый дурак, к тому времени уже женатый, отвечаю: «Зачем мне в это Общество? Я лампочки вижу!..» Но призадумался.

В то время я жил в Лопатино, играл на баяне в Доме культуры. Пришел в местное отделение ВОС, заплатил членский взнос за год (1 рубль), получил «слепецкий» букварь – огромный! Справился с ним за пару месяцев и записался в библиотеку. Вскоре нам стали выдавать катушечные магнитофоны для прослушивания «говорящих» книг. Но тут с первой супругой у нас вышел разлад, а один не поедешь…

Со второй женой, моей любимой Иришкой, я познакомился в 1980 г., когда работал баянистом в куйбышевском отделении ВОС. Ирину взяли хореографом. Нас притянуло друг к другу – да так крепко, что вместе мы уже 35 лет. У нас дочь Елена, внучки Аннушка и Ксюня. От старшей дочери – тоже двое внуков. По традиции мы собираемся все вместе на мой день рождения. И первая жена с мужем Николаем, бывает, приходит. Однажды я сидел за столом меж двух жен – бывшей и нынешней. Родня меня подкалывала. А что такого? Друг у друга они не отбивали…

Баян, музыка, песни – это для меня всё!

Был такой случай. Поехал я как-то в подмосковный санаторий для незрячих. «Ну, – говорю жене, – буду месяц отдыхать». В первый же вечер слышу – один на баяне играет, другой на гитаре… Назавтра прихожу – баяниста нет. Оказалось, он уезжает и «отвальную» делает. А меня, как кролика к удаву, потянуло к баяну! Беру в руки, начинаю гитаристу подыгрывать. А он-то ведь тоже незрячий. Доиграли песню, он ко мне поворачивается:

– Привет, Володь!

– Привет, – говорю. – Только это не Володя.

– А кто?!

– Гена из Самары.

Он объявляет в микрофон:

– Внимание! Володя сегодня уезжает, но вам повезло: приехал Гена из Самары, будем дальше играть.

Так каждый вечер и наяривали…

И до сих пор я играю на всех праздниках в центре социальной адаптации. Видите – вот он, баян. Родной…

Что я живу полноценной жизнью – на 200 % заслуга моей жены Ирины. С ней я забываю, что незрячий!.. Раньше у меня были комплексы. А когда попал в Тифлоцентр, в первый же вечер таких частушек наслушался! Здесь шутят над своим недугом: «Ты слепая, я слепой, пошли в столовую с тобой. Пускай люди поглядят, как слепые щи едят!» – «У меня миленка два – два и полагается: зрячий в армию уйдет, а слепой останется!..»

Окунулся в эту атмосферу, и все комплексы исчезли.

Осталась только музыка.