Тёти Люсины песни

Как-то раз я ехала в маршрутке, рядом со мной сидела красивая беременная женщина. Нарядная и ухоженная, она обращала на себя внимание. Я не выдержала и похвалила её. Она порозовела, стала ещё краше и сказала: « А как же иначе? Ведь мы с сыном едем в филармонию, у него уже развит слуховой аппарат – можно начинать музыкальное образование».
Вернувшись домой, я тихонько пробралась на кухню и налила себе чаю. Из детской доносилось: «Спи, моя радость, усни. В доме погасли огни…» Муж укладывал спать нашу малышку. За её музыкальное воспитание я могла быть спокойна. И я задумалась: а каким песням меня учили в детстве?
Моя тётя Люся любила со мной возиться. Она сажала меня на спину, изображая лошадку, и мы носились по комнате, громко распевая «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд, чтобы с бою взять Приморье – белой армии оплот». Когда же тётин муж подыгрывал нам на мандолине, то получалось очень забавное шоу. Военный репертуар тётиных песен говорил о том, что у них в школе было хорошо поставлено патриотическое воспитание, а мне они нравились за бодрость духа. В детском саду мы пели: «Вот какие маки! Вот какие маки! Красные большие в поле расцвели». А дома мы предпочитали петь: «Наверх, о товарищи, все по местам! Последний парад наступает! Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!» От этой песни у меня сжимались кулачки, выступали слёзы, и я хотела быть такой же сильной, смелой и гордой…
Придя в себя от давних воспоминаний, я выпила остывший чай. Но ниточка моей памяти никак не хотела обрываться. Вспомнились, в сущности, совсем недавние события. Однажды я жгла садовый мусор и по неосторожности (зацепилась ногой за корень) упала в костёр. Чтобы не сгореть совсем, я оперлась рукой об угли и выскочила из огня. Кожа руки по локоть и бедро очень сильно пострадали. Скорая помощь увезла меня в ожоговое отделение больницы.
Мне обработали раны, перевязали и отвезли в палату. Все больные были в бинтах, но особенно меня поразила одна – у неё были свободны только рот и глаза, она напоминала мумию.
В палате был особый душевный климат. Обычно люди существуют как бы в скорлупе, оберегая свой внутренний мир. А здесь не было не только скорлупы, но частично и кожи. Люди делились друг с другом и своими большими бедами, и маленькими радостями.
Через день нам делали перевязки: забинтовывали раны смоченными в фурацилине бинтами. Они засыхали, и потом всё это смачивали тёплой водой и отрывали вместе с повреждённой кожей. И так много раз, пока рана не станет чистой. Было очень больно. Обезболивающие уколы помогали слабо. После перевязки я в палату сразу не возвращалась. Поддерживая здоровой рукой больную, я вышагивала по коридору, тихим голосом напевая: «Шёл отряд по берегу, шёл издалека, шёл под красным знаменем командир полка…» Вот и пригодилось тёти Люсино воспитание.
Наконец пришла пора делать операцию. Меня переложили на каталку и повезли в операционное отделение. Там произошёл небольшой казус: ко мне подошёл врач в шапочке, в маске, я его не узнала и стала требовать своего лечащего врача. Сестрички так смеялись, что долго не могли успокоиться.
Операция делалась без наркоза, поэтому я всё видела. Сначала донорский участок кожи обкололи новокаином, потом его аккуратно вырезали и раскроили на латки, которыми залепили раны. Наконец отвезли в палату. Тут женщины меня предупредили, что сейчас придёт сестричка с анестезиологом делать перевязку. Будет очень больно, но недолго. Так, думаю, вот удобный случай испытать себя. Особо нервные из палаты вышли.
Мне сделали местную анестезию, сестричка стала поливать место срезанной кожи чем-то цвета йода. Я вся задрожала, но установка на молчание сработала. Потом сестра всё забинтовала во много слоёв. Нервные вернулись и спрашивают:
— Ну как?
— Даже не пикнула!
С этого момента меня в палате звали стойким оловянным солдатиком. Никакая я не стойкая, тем более — не оловянная. Разве что тёти Люсины песни помогли.
Нас готовили к выписке. Жить стало веселее. Каждый вечер после уколов мы вполголоса задушевно пели:
«В лютый холод песня нас всегда согреет. В летний полдень будет как вода. Тот, кто песни петь и слушать не умеет, тот не будет счастлив никогда».