Невозможное

Сёстры с мамой путешествовали по Золотому Кольцу, кот самоотверженно предавался дачным похождениям, а до возвращения с работы отца оставалось минут сорок.

Лиза забралась с ногами в кресло, придвинула ближе табурет с чашкой чая, открыла сборник Фроста и погрузилась в размеренность сельской жизни.

Желанная после дневной жары прохлада успокаивала, верлибр и неяркие краски стихов завораживали.

Но что-то беспокоило и не давало расслабиться.

Лиза прислушалась к своим ощущениям. Источник тревоги был не в ней. Что-то в комнате, совсем рядом. Лиза огляделась, но не заметила ничего странного.

Пожав плечами, она пересела на диван, ближе к двери, раскрыла книгу и только успела ухватить первые строки, как услышала негромкий звук. Словно кто-то осторожно скрёб ногтями стену.

Лиза поёжилась от неприятной ассоциации и попыталась успокоить себя: это соседи пол метут. Веник пол царапает.

Но успокоиться не получилось. В голову полезли какие-то детские страшилки про чёрную-чёрную комнату и руку, которая обязательно до тебя доберётся и совершит задуманное.

Источник звука, чем бы он ни был, перемещался.

Сначала звук шёл откуда-то из-за шкафа, и объяснить его можно было соседями, мышами и чем угодно ещё. Потом звук спустился вниз, словно кто-то сполз с антресолей.

Когда невидимый скребун начал приближаться к дивану, Лиза перемахнула через подлокотник, выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь.

Затаилась и прислушалась.

Скребущая пол рука неотвратимо приближалась к ней.

Лиза всхлипнула и бросилась в комнату родителей.

И только тут поняла, что теперь из квартиры не выбраться: чтобы открыть входную дверь нужно пройти мимо закрытой комнаты, а этого сделать она не могла.

Лиза забралась на кровать родителей, обняла руками колени и закрыла глаза. Было тихо. Только в горле бухало сердце и от напряжения шумело в ушах.

– Мне это снится, – думала Лиза.

– Мне это снится, и сейчас я проснусь, – повторяла она снова и снова, пока не услышала звонок в дверь и следом звук открывающегося замка.

Лиза застыла, выжидающе глядя на порог. Открылась дверь, и папа удивлённо спросил:

– Ты дома?

Лиза молча кивнула головой, продолжая прислушиваться и всматриваться в темноту коридора.

– Что там? – папа удивлённо оглянулся, подошёл ближе.

И тут Лиза разревелась. Чувствуя всю нелепость происходящего, размазывая по щекам слёзы, она, как маленькая девочка, держалась за папу и рассказывала про эту невозможную скребущую руку, которая подбиралась к ней.

Папа не смеялся.

Он пошёл в комнату, включил свет и достал со шкафа запылившуюся кисть руки. Модель, оставшуюся маме Лизы на память о годах учёбы в медицинском училище.

И отнёс этот скелет, ярко белевший косточками, в кладовку. На всякий случай. Потому что кладовка запиралась снаружи, и выбраться из неё было бы сложно даже такой ловкой семейной реликвии.