Стешенька

Солнце сонно закрывало усталый глаз. Майский ветерок позевывал за окном, выдыхая в форточку сиренью. Деревья баюкали птиц в тишине. Катенька-Катюша сидела в кровати, крепко обхватив колени, и в который раз повторяла приговорку, как повторяли ее когда-то мама, бабуля, прабабушка, прапра… Записывать нельзя: слова потеряют силу!

Стешенька, миленька,

Сшей мне платье беленько,

Чтоб на тело село,

Чтобы душу грело,

Чтоб красиво было,

Счастье приманило:

Мужа работящего,

Деточек здоровых,

Свекровь добрую,

Судьбу ладную.

Катюша все чаще клевала носом. Непросто бодрствовать поздним вечером после нервного трудового дня.

— Пять с минусом, Бобров.

— За что минус, Екатерина Васильевна?!

— За серебристую шерсть на месяце.

— Мцыри сам так сказал!

— Мцыри сделал паузу, чтобы шерсть серебрилась на барсе, а не на месяце.

— Ну, не зна-а-аю, Екатерина Васильевна. Мцыри умирал и не думал о паузах. А я так старался выразительно! Может, минус того… в плюс переделать?

Екатерина Васильевна первый год работала в школе и очень ответственно относилась к учительской миссии. Она изо всех словесных сил старалась привить тинейджерам любовь к классической литературе.

Но дитя свободы посмеялось над прививкой и на пташкиных крыльях стремительно настигло саму педагогиню. Молодой завуч Петр Владимирович, заключив коалицию с царицей наук, с самыми серьезными намерениями предпринял штурм новой коллеги. И учительница победоносно сдалась.

Говорят, свадьба в мае – всю жизнь маяться. Но Катенька верила не предрассудкам, а приговорке:

Стешенька, миленька…

Сверху забарабанили – Катюша насторожилась: «Нет, не то. Соседи ночной боевик смотрят». Минут через десять затарахтело. «Стешенька? – с надеждой прислушалась и разочарованно вздохнула: — Нет, стиралка у нижних соседей отжимает. Эх, — приуныла полуночница, — утром вернутся родители с дачи, а платье не сшито. Нехорошо-то как!»

Сон приголубил Катюшу, прогнал из ее головы грустные мысли, уложил на бочок и накрыл одеялом повыше, чтобы она не услышала монотонного стрекота из смежной комнаты.

Разбудили Катеньку громкое чириканье и барабанная дробь по железному карнизу кухни: Бобров не давал покоя даже в воскресенье. «Все-таки они поразительно похожи!» – строгим голосом подумала Катерина. Она окрестила нахального воробья фамилией дерзкого ученика, надеясь мистическим образом через пернатого воздействовать на двуногого.

«Вот накормлю этого чирикнутого, — планировала Катюша, покрепче подпоясывая фланелевый халат, — и отнесу в ателье раскроенное платье».

Насыпав буяну семечек на пять с плюсом, Катенька медленно открыла дверь в мамину комнату и замерла на пороге. Поверх стула лежало готовое свадебное платье.

— Стешенька, спасибо тебе! – бросилась Катюша к швейной машинке.

Погладила по спинке, положила лоскуток атласа на зубчики рейки, опустила натруженную лапку, погрузила иглу в механическое чрево, а затем примерила обнову.

В таком же платье венчались мама, бабуля, прабабушка, прапра… Приталенное, в пол, с круглой горловиной и укороченными рукавами. В нем ходят неторопливо, держа спину прямо и благосклонно кивая.

Катенька прошествовала к зеркалу и вспыхнула от смущения, увидев в нем сероглазую красавицу в белом, с перекинутой на грудь русой косой. Невеста придирчиво оглядела себя со всех сторон и вернулась к машинке — тяжеленной, закрепленной на дубовом коробе, черной, украшенной золотым витиеватым рисунком. Гравировка «Singer 1855» на корпусе, уснащенном многочисленными колесиками и крючками, пружинками и шайбочками, стальным поводком для нити и язычком для переключения строчки, челноком-гильзой с лабиринтовой прорезью и изящным станочком для намотки нити на шпульку, бросала вызов всей современной технике с ее гарантийным сроком.

Звали машину по имени прабабушкиной прабабушки — белошвейки Стефании. Стешенька переходит по женской линии и шьет свадебное платье новобрачной, если жених был избран ею по любви.

Вот-вот приедут родители. Но разве можно дождаться встречи, если радость щекочет сердце?! Держа Стешеньку за ручку, Катюша кричит в телефонную трубку:

— Сшила! Стешенька сшила!