Устный рассказ

Папин брат Сагит был призван на фронт молодым неженатым парнем. Учился на курсах в Глазове. А с войны дядя Сагит не вернулся, не пришло с фронта ни одного письма.
… Накануне 9-го Мая на телевидение пригласили Галину Павловну Брок-Бельцову, которая была в годы войны штурманом авиационного полка. Из её воспоминаний меня больше всего затронул такой эпизод: когда почтальону удавалось прорваться в эту часть, получали письма. Были случаи, когда какая-то девушка говорила подруге: " Ты получила три письма, а я — ни одного… Почитай письма вслух!" Галина Павловна рассказывала: «Конечно, были письма, которые вслух не читали. Но было много случаев, когда садились в круг, кто-то читал письмо, все слушали.»

Неудивительно, что были такие письма: ведь была одна задача у всей страны: одолеть врага.

Во время этой передачи я вспомнила, как мы на сайте «Самарские судьбы» обсуждали рассказ о том, как семейная реликвия семьи Лейбович оказалась выброшенной на улицу после смерти адресата, а оттуда попала в музей благодаря находке бомжей. Это были письма от фронтового друга Никулина: почти полвека после окончания войны однополчане не теряли связи. Слушая Галину Павловну, я подумала, что и среди писем того человека, которому суждено было стать артистом, дарить людям радость, маленькие праздники, а до этого семь лет носить военную гимнастерку, могли быть письма, которые можно читать вслух всем — ведь в послевоенные годы тоже у всех было одно стремление: как можно быстрее восстановить страну, чтобы в каждом доме появился долгожданный достаток.
От родных старшего поколения мы знаем: после войны нашу бабушку навестил её односельчанин Назип, вернувшийся с фронта и поведал такую историю.
Было это в начале войны. На станции остановился поезд, в котором был полевой госпиталь. Высадка не производилась, двери вагонов были закрыты. Один раненый, весь перебинтованный, обратился через форточку к трём солдатам, стоявшим на перроне:
— Нет ли среди вас кого-то из Ворошиловского района Татарстана?
— Есть, — был ответ, — Назип Ахметшин, он где-то здесь.
— Назип Ахметшин?! — радостно воскликнул боец. — Это же наш кодА. (КодА — представитель того рода, с которой эта семья когда-то породнилась).
Побежали разыскивать Ахметшина. Когда Назип прибежал на платформу, поезд уже отъехал. Вскоре Назип узнал, что состав попал под бомбежку.
Назип был уверен, что тем бойцом был Сагит — больше никто не называл его кодА.
Этот рассказ — незаживающая рана войны. Многие годы я не знала, что у двоюродных есть небольшая довоенная фотография, где дяде Сагиту 17 лет. Узнав, конечно, попросила, чтобы переснять и увеличить. А долгие годы хранился в памяти этот рассказ, обжигающий горечью. Теперь есть и фото.