Вселенная, с ограниченным сроком действия.

Вселенная, с ограниченным сроком действия.

Тяжело и больно. Не потому, что где-то там не сложилась лубоф или подписано заявление на увольнение. Нечто большее.

Край города, заброшенные улицы. На подъезде редкий лай — прислушиваются к звукам. Около входа курит паренек в белом халате. Халат запачкан. Да и с чего ему быть чистым? Когда тут пачками завозят тех, кого не пожалели 4 колеса, аллергия у ребенка, старость хозяйки и переезд.

А старость, и правда не в радость, когда ты проводишь ее в холодном вольере. Когда на полу опилки и экскременты твоих четвероногих соседей.

— Спасибо за корм. Зайдете?

— Зайдем.

Заходим. Как на арене стадиона волной проносится лай. Отовсюду. В один момент это все превратилось в одну шумную точку, которая разбивалась о твои перепонки. Переглядываемся с К. Назад дороги нет. Нужно подойти, они ждут.

Каждый житель вольера со своей судьбой. Вон тот ротвейлер стал слишком стар и слаб для службы (читать: для дружбы). Вон тот. длинноногий не должен был вырасти с такими ногами. Не подошел по росту. Как пальто. Этот рыжий бойцовский пес не выиграл ни одной награды за последнее время в боях. Теперь его единственный бой — прогрызть деревянную стену, чтобы выбраться. Этим он и занимается целый день. Вон те дворняшки выросли здесь щенками. Они не помнят жестокость, привязанность к человеку. Им повезло.

Сначала думаешь: «Я не смогу. Я не подойду. Разве что к тебе, малыш».

— Откуда такой спокойный? Даже не лает.

— «Это вчера привезли, бродил по улице в ошейнике, люди привезли. Объявление дали, но пока тишина. Не ищють, видимо.» — говорит рабочий мужичок. Он здесь варит для постояльцев кашу, чистит вольеры и выгуливает. Говорит, приучил всех возвращаться после прогулки в свои вольеры.

Обходишь каждую клетку. Дальше должно быть про надежду в глазах, про дикую тоску в них же. У кого-то ненависть к человеку. Окончательная и бесповоротная. Но не буду. Сами все знаете.

Обходишь сотню псов. Гладишь каждого, разговариваешь.

«Эй, парень, скоро тебя заберут, обещаю».

«Ух, ты, малышка, ты такая красивая и ласковая. Твоя хозяйка уже в пути, вот увидишь».

«Дружище, я вижу, что ты прожил 10 лет, охраняя дом. Не грусти, пожалуйста. Им воздастся.»

— Часто забирают?

— Больше привозят, чем увозят.У нас еще котята есть, хотите покажу? У нас они в каждой комнате. Этих подкинули. Не хотят платить за содержание, ночью в коробке и привозят. Этот белоснежный красавец после смерти бабушки оказался не нужен. Квартира нужна, а он нет. Но ничего, у него здесь уже подружка появилась, тоже привезли недавно. Кстати, у нас еще и сова живет! Подобрали в белоусовском парке. Выпала из гнезда, люди принесли. Курицу очень любит. Поэтому теперь будет жить здесь, не выживет. Без курицы.

— А почему этот пес лежит здесь?

— Это вчера привезли. Подобрали сбитого у дороги. Рексом назвали. Операцию сделали, как восстановится, обратно отвезем. Мест нет. Вы лучше не подходите, он очень пуглив. Может укусить.

Не укусил. Ни Рекс, ни сотня других собак. Ни один пес не укусил. Пальцы облизывали, скулили, бегали по вольеру, рычали на соседей в битве за мое «давай почешу тебе ушко».

Заходит женщина.

— Можно мне какую-нибудь девочку? У нас тут… понимаете, бабушка старенькая. Ей бы компанию.

По нашим с К. лицам пробежала легкая ухмылка. Узнали, что очень нужны одноразовые пеленки, ковры и одеяла. И уехали.

Возможно, в этот день у бабушки появилась новая компания. А у «какой-нибудь девочки» надежда на невозвращение и целая вселенная. Вселенная, с ограниченным сроком действия.