Сон

Когда приходится расставаться с близкими людьми и мы сталкиваемся со смертью лицом к лицу, то волей-неволей смотрим на эту конечную точку пути, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. Конечную ли? Над этим вопросом мне доводилось размышлять не один раз, и так хотелось думать, и не просто думать, а убедиться, что смерть – не конец, это всего лишь переход, это новое начало…

…Разбирая вещи после смерти отца, я порой испытывала странное бесслезное спокойствие, как будто ничего не произошло, ничего не изменилось, меня не покидало ощущение, что папа вовсе не умер, что он просто уехал куда-то и решил там остаться. Затрудняюсь сказать, было ли это связано с неким шоковым состоянием и неприятием действительности, или же это было интуитивным предосознанием того самого – другого, большего…

А потом папа стал приходить ко мне в снах, точнее, в каком-то неопределенном состоянии полудремы, когда ты наверняка даже не можешь сказать, спишь ты или бодрствуешь… Пытался позвать меня, сказать что-то… Иногда ему это удавалось, иногда не очень, потому что я слишком быстро теряла эту тонкую неуловимую ниточку, окончательно просыпалась, и связь обрывалась…

Но однажды была встреча совершенно удивительная.

Папа пришел в квартиру, где мы раньше жили вместе. Я была на кухне с подругой, а когда проводила ее и закрыла двери, то, остановившись в коридоре, услышала вдруг какие-то шорохи из папиной комнаты. Сначала я подумала, что мне показалось. Потом осторожно заглянула туда: папа сидел за столом в пол-оборота и перебирал свои бумаги.

– Папа???

Он был занят и не сразу оторвался от бумаг, просто махнул рукой – дескать, ну да, я сижу работаю, чего тебе? Подожди…

Наконец поднял голову, посмотрел на меня поверх очков – весело так посмотрел, потом снял очки, встал, развел руками: ну, здравствуй… Улыбнулся… Подошел ко мне, протягивая руки, мы обнялись… Я чувствовала его живого, настоящего, теплого, материального, он не был каким-то призраком… Я спросила: «Так ты жив, папа? С тобой все в порядке, да?» Он улыбался открыто и немного с хитринкой, и как-то пожал плечами, мотнул головой – мол, ну как тебе сказать? Затем повел меня на кухню, обнимая за плечи, по-прежнему улыбаясь и рассказывая что-то веселое… По дороге я поймала себя на том, что не улавливаю его слов, что он разговаривает со мной не словами, а мыслями, минуя слова. Не умолкая, он подвел меня к зеркалу над раковиной и кивнул – посмотри и сама реши, каков ответ на твой вопрос. Мы стояли вдвоем перед зеркалом, я чувствовала его рядом, держала под руку, касалась его, но в зеркале видела только свое отражение… Я вертела головой, глядя то на папу, то вперед в зеркало, но ничего не менялось – я видела папу сбоку, рядом, но не видела там, в зеркале… У меня перехватило дыхание, по телу прокатилась волна мурашек, но папа, смеясь, оттащил меня в сторону к столу – мол, хватит, ладно тебе, подумаешь, ерунда какая – и снова заговорил, забалагурил. Он был в очень хорошем настроении в тот день… И потом он затянул песенку, чтобы подбодрить меня: выше нос! Он спел:

Бывает все на свете хорошо,
В чем дело, сразу не поймешь,
А просто летний дождь прошел…

Мне тогда хотелось еще поговорить с ним так о многом, но внезапно, перешагнув границу и вдруг почувствовав себя наяву, в кровати, я снова потеряла связь.

Но после этого сна я окончательно поверила: папа не умер, он есть, он где-то там живет, в каком-то другом измерении, иногда заглядывает в мои окна и сны, и у него действительно все хорошо.

Конечно, боль все равно остается. Но все же этот сон помогает мне жить дальше, от него у меня теплеет на сердце и становится не так грустно, не так одиноко.

У Эриха Марии Ремарка в его романе «Гэм» есть мудрые слова, которые произносит тибетский далай-лама в разговоре с героиней:

«Всякий конец неизменно есть начало. Вы верите в конец и мыслите его, все люди Запада считают, что если они что-то измеряли этой несовершенной штукой, разумом, а оно оказалось неделимым и ускользнуло от них, то наступает конец. Еще они говорят, что смерть, эта самая грандиозная из всех метаморфоз и переходов, есть конец. <…> Вечное – это перемены. Жизнь вечна».