Вайнгартен и его Самара

В центре комнаты стоит кресло. За ним огромный книжный шкаф, где книги уставлены хаотичными рядами, по логике, доступной только хозяину этого жилища. Возле кресла пепельница, в ней периодически оказывается дымящий окурок. «Вам не мешает табачный дым?» – извиняясь, спрашивает нас хозяин. Мы отрицательно машем головами, прощая ему любые мелкие неудобства, лишь бы он продолжал свой рассказ. «Гена Вайнгартен – это удивительное создание природы, – начинает наш собеседник. – Удивительное. С Геной Вайнгартеном я знаком 73 года. Ровно 73 года. Ему 80 лет будет. Был 1945 год, год великой Победы. Только что окончилась война. Я пошел в школу, и Гена Вайнгартен пошел в школу. Нам по 7 лет. Школа номер 66 на улице Фрунзе, смешанная, с девочками. Сейчас там областная станция юных техников». Кто слышал этот голос, кто знает это особенное построение фраз, усиленное постоянными повторами, тот, надеюсь, сразу узнал рассказчика. Это Борис Кожин, когда-то главный редактор Самарской студии кинохроники, а теперь один из главных хранителей живой истории Самары. Мы приехали к нему послушать рассказ про еще одного неординарного человека, который, по счастью, оказался одноклассником Бориса Александровича. И вот он заплел кружево своих воспоминаний. «В нашем классе было очень много народу. Больше 40. Вот ведь как было дело. В Самаре в 1945 году жило уже 560 тысяч человек, почти на сотню тысяч больше, чем перед войной. У нас, детей, было тогда много обязанностей. Во-первых, нам надо было стоять в очередях. Карточки отменят только в 1947 году. Если на занятиях в школе кто-то сидел у окна и смотрел на улицу, наша учительница Антонина Венедиктовна все время говорила: «Вернись в класс, у тебя что там, очередь за хлебом?»

Гена Вайнгартен родился в городе Керчь. Дом находился на улице 1-ая Митридатская, всего в двух маленьких квартальчиках от моря. В том далеком 1938 году она была примерно такая же, как и при царе Митридате. Это был почти райский уголок для жизни. Но война, по-настоящему подлая, всё перевернула.

В три года он потерял маму. Два брата оказались пропавшими без вести. Пройдя все круги ада, отец остался жив и в мае 1942 года приехал вместе с сыном в Куйбышев. Почему в Куйбышев? Родственники там были.

Генрих ВАЙНГАРТЕН:

– Папа мой не окончил ни одного класса. Мы жили в Керчи, и он работал на рыбзаводе, солил и коптил рыбу. После того как мы добрались до Куйбышева, отец снова устроился по своей специальности. У него была замечательная профессия. Он же в цеху работал, где солили и коптили рыбу. И когда вечером возвращался в трамвае с работы, люди говорили: «Кто-то копченку везет». Комната, где мы жили с отцом, была маленькая – 6 метров. Там были одновременно и кухня, и столовая, и спальня. Из обстановки – стол, две лавки и печка. И была у меня такая страстная мечта – иметь хоть кусочек небольшой, где я мог бы расставить мои любимые книги.

У нас дома царил строгий порядок. Я говорю: «Папа, я хочу идти играть в футбол». Он отвечает: «Нет проблем, только помидоры полей». А их сто кустов. Что значит в то время помидоры полить? Это значит сходить на Волгу, 100 метров туда да обратно, два ведра в руках. Одно ведро на два куста. Когда работу завершаешь, думаешь: хватит сил в футбол играть или нет? Прошу отца: «Давай выпишем “Советский спорт”». Он мне: «Иди, читай на улицу». Раньше в городе стенды специальные стояли, где вывешивали газеты. Летом еще ничего, а вот зимой так: одну заметку прочитаешь и домой греться.

Гена Вайнгартен, несмотря на постоянный физический труд, в детстве был худым и невысоким парнишкой. Если еще учесть особенную фамилию, он был мишенью для постоянных насмешек и тычков. Все это привело к тому, что в 8 классе он записался в секцию борьбы спортзала «Динамо» в клубе имени Дзержинского. После этого жизнь у Гены начала налаживаться, и окрестные мальчишки перестали дразниться, «откушав» его кулаков.

Генрих ВАЙНГАРТЕН:

– В 9 классе к нам пришла новая учительница по русскому языку и литературе – Раиса Марковна Бурлина. Она нас всех потрясла. Наши мальчишки специально ходили по другим классам, а потом делились своим открытием: она же в каждом классе одну и ту же тему по-разному рассказывает! Строго говоря, именно она меня научила говорить по-русски.

Несмотря на несомненный гуманитарный дар, Гена к 14 годам уже определился с будущей профессией. Он решил стать строителем. Такое влияние оказал на него муж тети, который работал главным инженером ДСК в Свердловске (ныне Екатеринбург). Кстати, у него прорабом работал сам Борис Ельцин, о котором начальник хорошо отзывался и приговаривал, что если бы не политика, то он мог стать большим ученым. Юного и впечатлительного парня родственник повозил по разным стройкам на служебном «Москвиче 401», и после всего этого Гена тут же решил идти в строители.

Студенческие годы в Куйбышевском строительном институте проходили весело и задорно. Группа подобралась дружная. Вместе готовились к экзаменам, ходили на демонстрации, вечерами фланировали по Броду. Однокурсница Вайнгартена Наталья ЕРАХОВА рассказывает, что наш герой с самого начала выделялся среди остальных потрясающим чувством юмора.

– Причем юмор утонченный, – говорит она, – никакой злости, только добрая ирония. Мы его так любили! Ну, не умею я такие характеристики давать, но у меня очень светлые воспоминания о том времени, когда все вместе были. Наша идеология состояла в том, чтобы хорошо учиться, потому что наши родители мечтали дать своим детям высшее образование. Особенно при той нужде и том бедном послевоенном государстве.

Когда закончили институт, он получил назначение в город Киров. И оттуда присылал мне письма. Искала вчера нашу переписку. Нашла одно смешное письмо, в его обычной манере. В то время были страшно модными пыжиковые шапки. И вот он пишет мне из Кирова: «Наташенька, пыжиковых шапок в продаже нет. Поэтому наш бизнес не удается». И еще хочу сказать, что задатки прекрасного профессионала в нем были видны со студенчества. Он быстро и легко все схватывал, я могу это засвидетельствовать.

Генрих ВАЙНГАРТЕН:

– Есть такая хохма: почему идешь в строительный? Потому что работа на свежем воздухе! Я же после института работал в Кирове. Там нормальная температура зимой – 25 градусов. А бывает и ниже – 30. Свежего воздуха с избытком. Если вы представляете себе, что такое геодезия и нивелир… В перчатках нельзя, надо работать только голыми руками. Приходишь к обеду, а руки вообще не двигаются. Замерзают так, что не отогреть.

Молодому мастеру дали объект и бригаду. В самый первый день он, хорошо владеющий русским литературным языком, со всеми «будьте любезны», «извините, пожалуйста», но при этом ловил на себе недобрые взгляды. Вечером в недоумении пришел поговорить на эту тему с начальником участка. А тот ему в ответ: «Твоя бригада вместе отсидела 350 лет». На следующий день подошел один из рабочих и говорит: «Мастер, ты нас достал своей вежливостью, ты по-русски умеешь говорить?»

Три года в Кирове стали для Вайнгартена настоящей профессиональной школой. Он поднялся от мастера до главного инженера железобетонного завода.

Кроме профессиональных дел у него был с собой и фотоаппарат «ЗЕНИТ». Увлечение фотографией появилось еще в студенческие годы. В Кирове оно продолжилось. Там был фотоклуб, который возглавлял ныне известный детский писатель и общественный деятель Альберт Лиханов. Благодаря ему Вайнгартен участвовал в первой для себя выставке под гордым названием «Седьмая пятилетка, год третий».

Ему предлагали остаться в Кирове, сулили квартиру, но как мог сравниться тогда маленький Киров с почти уже миллионным Куйбышевом, где бурлила жизнь, открывались новые проекты и шло активное строительство города.

Генрих Вайнгартен вспоминает: «В 1964 году я вернулся из Кирова. Друзья говорят: “У нас теперь есть ГМК!”»

Эпоха «оттепели» позволила в закрытом на тот момент Куйбышеве создать уникальную организацию – Городской молодежный клуб, который стал флагманом официальной и неформальной культуры города. Благодаря людям, состоявшим в ГМК, был придуман Грушинский фестиваль, проведены 2 знаменитых концерта Высоцкого, появилось множество имен поэтов, бардов, музыкантов и фотографов. Среди последних – Генрих Вайнгартен.

Генрих ВАЙНГАРТЕН:

– И вот мне с ходу предлагают: «Мы выставку фотографическую делаем, где ты обязан выставить свои работы». Я согласился. В то время приехал собкор журнала «Огонек» Лев Шерстенников. Его водят по выставке, спрашивают: «Какая фотография вам больше всего нравится?» И он показывает на мою. Конечно, мне было страшно лестно, потому что фотограф я тогда был начинающий. А какой самый лучший стимул для новичка? Правильно, похвала.

С тех самых пор фотография прочно войдет в жизнь Генриха Иосифовича. Но об этом мы скажем отдельно и чуть позже.

Интересно, что в Самаре ему не сразу удалось устроиться на работу. Все работодатели смотрели в трудовую книжку 25-летнего специалиста и говорили: «Вы были главным инженером? Тогда нам предложить вам нечего». Помаявшись полгода, Вайнгартен уговорил взять его мастером в строительное управление №3 треста 24. Как раз в ту пору трест возводил универмаг «Самара», и он тоже отметился на этой стройке. В советской системе быстро замечали хороших специалистов. И вот Вайнгартена сманили в институт «Гипронефтестрой». Именно там началась профессиональная биография инженера-эксперта и было положено начало его лаборатории качества.

Наталья ЕРАХОВА:

– Как-то, заходя в «Главсредневолжск-строй», смотрю – висит объявление: Гену поздравляют с защитой кандидатской диссертации. Я была очень горда за него. Как преподаватель с почти 45-летним стажем я вам скажу, что в то время было очень тяжело защитить диссертацию. Это должны быть серьезные труды по строительству или по проектированию. Совсем не то, что последние 25 лет.

Генрих Вайнгартен признается, что заниматься научной работой и писать диссертацию он и не думал. Всё решила случайность. «Работаю на стройке, все нормально. Приехал руководитель большой лаборатории НИИЖБа в Москве – Владимир Александрович Клевцов, доктор технических наук, профессор. Мы разговорились, он начал меня расспрашивать, какие технологии применяем, как решаем вопросы испытания конструкций. И спустя какое-то время огорошивает меня предложением: «Поступайте ко мне в аспирантуру». Я, конечно, сразу отказался, сказал, что мне это не интересно. А сотрудница, с которой он приехал в Куйбышев, отводит меня аккуратно в сторонку и говорит: «К нему рвутся со всей страны, у него считается за честь диссертацию защищать. Он вас сам приглашает, а вы еще выпендриваетесь». Так я попал в научно-исследовательский институт железобетона, там подготовил диссертацию и защитил ее в МИСИ. В то время Московский инженерно-строительный институт был для ученых как Иерусалим для евреев».

Александр ЛАТКИН, руководитель департамента строительства Самарской области (1991–2004 годы), председатель Самарского отделения «Российского общества Инженеров Строительства» считает, что кандидатская степень Генриха Иосифовича, полученная при социализме, стоит академика. Он говорит: «Я причисляю себя к поколению, учителями которого стали такие люди, как Вайнгартен, Петровский, Сергеев. Это профессионалы высочайшего класса, от которых мы взяли очень многое».

Генрих ВАЙНГАРТЕН:

– В 1967 году я женился. Невеста – будущая учительница. Моложе меня на восемь лет. В то время это была не разница, а пропасть, как теперь от тридцати и более. Многие говорили: «Учти – всю жизнь будет учить». И правда, учила, и низкий поклон ей за это.

Зачем нужна семья? Отвечаю коротко: чтобы иметь головную боль. Потому что… ну, смотрите. Родились дети. Они болеют, у тебя голова болит. Потом они пошли в школу, опять голова болит. Потом они ищут себе женихов, потом собираются рожать… Кто с этой головной болью справляется, тот живет в семье долго. А сколько браков распадается! Не выдерживают. Я не буду говорить банальных фраз, что для меня семья. Я жизнью доказал. Что значит 50 лет прожить – это вам не просто. Один товарищ мне так сказал: «У меня тоже 50 лет супружеского стажа, правда, с разными женами». А у меня с одной.

Получив ученую степень, Вайнгартен немедленно получил предложение стать преподавателем строительного института. Он начал читать лекции, вести дипломников. И всегда в вводной части он говорил своим студентам одну простую мысль. Для того чтобы стать хорошим инженером, надо сперва поработать на стройке, потом в проектной организации, потом позаниматься в лаборатории или институте научной работой. Тогда твой профессиональный кругозор станет широким. Именно по такому пути и шел сам Вайнгартен. Причем работа в институте стала всего лишь очередной ступенькой, которую он с легкостью перемахнул, чтобы идти дальше.

В институте «Оргтехстрой» в 1970 году была создана лаборатория оценки качества строительных материалов, которую поручили возглавить Вайнгартену. Сначала мало кто верил в ее жизнеспособность, потому что в Советском Союзе проверяющих органов было и так предостаточно. Но мысль Вайнгартена была иной: оценивать качественные и количественные характеристики строительных материалов – от металлических конструкций до железобетонных, давать рекомендации по их улучшению. Оказалось, что такой подход крайне востребован.

Генрих ВАЙНГАРТЕН:

– В 1981 году строили завод «Бурмаш» американцы, немцы и итальянцы. Как и положено, они начали ставить станки. Сверлят отверстия, ставят анкера. А они проскальзывают. Иностранцы говорят: «Русский бетон слишком мягкий». Главный инженер 25-го треста мне говорит: «Спасай». Я приехал, все посмотрел, провел испытания своими приборами. Меня американцы спрашивают: «По какому стандарту вы испытываете бетон?» Говорю: «По своему и по вашему». И продолжаю: «Хотите узнать, почему у вас проскальзывают анкера? Вы сверлите отверстие чуть больше, чем надо, а бетон здесь не причем». Так мы сняли международный конфликт.

«Кому много дано, с того много и спросится», – говорит русская пословица. У Вайнгартена карьера шла хоть и в гору, но не всегда гладко. Например, в 1987 году его обругала «Строительная газета», назвав плохим инженером. Все конфликты Вайнгартена, по его признанию, происходили из-за его плохого характера, вспыльчивого и принципиального. Многие его за это не любили. Однажды начальник главка Владимир Васильевич Тарасов на большом заседании научно-технического совета произнес с трибуны такую фразу: «Запомните, я Вайнгартена не уважаю». А когда все замерли, продолжил: «Но ценю».

Константин УШАМИРСКИЙ, 1-ый заместитель Главы города Самары в 90-е годы, Почетный гражданин города Самары:

– Генриха я знаю давно. И если он меняется, то только в лучшую сторону. Конечно, работать ему было сложно. И с ним сложно. Потому что он человек жесткий, никогда не прогибался перед начальством, отстаивая свою точку зрения. А это никому не нравилось и не нравится до сих пор. Тем не менее, он такой. Таким образом, он своим профессионализмом завоевал огромный авторитет и репутацию. У него такая работа, что он подписывает документы, которые другие боятся подписать. Потому что он знает свое дело очень четко.

Генрих ВАЙНГАРТЕН:

– У меня такая работа, что нужно принимать решения однозначные и уверенные. Когда строили Обком партии (здание Правительства Самарской области), все жилы вытаскивали. Меня спрашивали по любому поводу: «А вы уверены?» Проектировщики говорили: «Нельзя». А у меня была такая миссия, что от меня ждали: «Можно». Есть такое понятие – действительная работа строительных конструкций. Теоретически в проектах и расчете нагрузок дельты и сигмы сохраняют, например, не допускается трещина в бетоне больше 0,3 мм, а в жизни-то все по-другому! Я одному заказчику так и объяснил. Говорю: «У вас, наверное, геморрой?» – Он удивился: «Да». Я ему и объясняю: «Геморрой – это трещина в прямой кишке, но вы, наверное, и водку кушаете, и с женщинами тоже имеете отношения. Так вот и зданию тоже можно позволить иметь трещины».

Построили обком, должна быть сдача. А председатель комиссии не хочет подписывать. Что делать? Пригласили меня отдельно, в очередной раз допросили. А я к этому моменту защитил диссертацию по теме многопустотных панелей. Я им все рассказал, доказал, а они мне: «Распишетесь?» Говорю: «Конечно!» А у меня оппонентов было целое море, кроме проектировщиков. Начальник орготдела Обкома КПСС всех собрал тогда на совещание и говорит: «Вайнгартен уже расписался, и вы расписывайтесь, а не то положите партбилет на стол». Так сдали самый значительный объект нашего города. Обком был построен в 1986 году, и вот уже 30 лет он стоит.

На строительстве здания Обкома партии Генрих познакомился с архитектором и художником Ваганом Каркарьяном. Они стали большими друзьями. Ваган Гайкович принимал живейшее участие в творческой карьере Генриха Иосифовича, хвалил его фотоработы. Они даже подумывали создать совместный альбом по старой Самаре, но планам не суждено было сбыться – Вагана Каркарьяна не стало.

Вернемся к хронологии событий. Вместе с советской эпохой рухнули большие тресты, поменяли вывески и начинку большинство строительных предприятий, а лаборатория Генриха Вайнгартена продолжает работать. Теперь она называется «Лактест» и, конечно, давно уже стала самостоятельной организацией.

Генрих ВАЙНГАРТЕН:

– Я не директор. Я технический руководитель лаборатории. Занимаюсь тем, чтобы у нас было новое оборудование, разрабатываю новые методы, чтобы мы шли впереди планеты всей по достоверности испытаний. Американцы говорят: «5 лет поработал, переходи на другую работу». Я не сторонник такого подхода. У меня люди все штучные, некоторые работают по 40 лет. Сейчас самый молодой – специалист с 15-летним стажем в нашей организации. Сам тоже много работаю. И я считаю, что это залог успеха. Чтобы человек был на своем месте.

Виктор ЦАРЬКОВ, директор ГАУ «Государственная экспертиза проектов в строительстве»:

– Вайнгартен хорошо известен в сфере обследователей города Самары и Самарской области. За время только нашего с ним сотрудничества прошел целый ряд очень сложных и ответственных работ. Как бы ни было сложно принимать решения в отношении зданий, имеющих дефекты и отклонения, эти решения им всегда находились, и его работы получали у нас одобрение. Генрих Иосифович всегда тверд в своих решениях, готов их отстаивать. Потому что в его коллективе очень хорошие специалисты по расчетам и инструментальное обследование на высоком уровне. У него лаборатория все делает качественно.

Сам Вайнгартен сравнивает свою лабораторию с медицинским учреждением. Он говорит, что ближе всего сравнение с онкологическим центром, куда приходят пациенты с запущенными стадиями рака. «Когда 4-ая степень сложности – это к нам», – говорит Генрих Иосифович. Возможно, такое сравнение и неслучайно. Вайнгартен когда-то давал заключение и по зданию Самарского онкоцентра, тогда мало кто верил в благополучный исход строительства. Первая в стране стройка с применением технологии монолитного строительства с эффективными ограждающими конструкциями. Генрих Вайнгартен – лучший специалист в этой области. Его диссертация и уникальные научные разработки в этой области как раз касались оценки качества железобетонных конструкций. Лучше него контролировать качество новой строительной технологии никто не был способен.

– Уникальность Самарского онкоцентра в том, что для того времени это было первое большое здание, построенное целиком из монолитного железобетона, – рассказывает он. – Общее количество уложенного бетона составило 35 тысяч кубических метров! Причем все 35 тысяч были уложены хорошо, с высоким качеством. Сейчас, на мой взгляд, построить такое здание теми силами, которые есть, будет очень трудно. Под это здание был специально создан бетоно-смесительный завод, подготовлена целая плеяда инженеров-строителей, которые прекрасно знали технологию монолитного бетона.

За этот объект руководитель тогдашнего областного департамента строительства Александр Латкин получал и похвалу Президента России Бориса Ельцина, и тумаки от недоброжелателей. Стройка затягивалась, перебои с финансированием отодвигали сроки сдачи сначала на 6 лет, потом на все 10. Но сегодня уникальное здание онкоцентра служит людям. А это труд многих сотен людей, среди которых и Генрих Вайнгартен.

Александр ЛАТКИН, председатель Самарского отделения Российского общества Инженеров Строительства:

– На онкоцентре работали все лучшие, что тут говорить. Иначе было нельзя: мы осваивали принципиально новую для России технологию. Постоянно возникали проблемы, которые требовали немедленного решения. Передирать мировую практику было очень дорого, поэтому нам надо было заниматься собственным изобретательством. Вайнгартен и Мурашкин были у нас мозговым центром, который искал оптимальные решения. Доходило до того, что как у строителей космических кораблей: «Закрываем вас на 15 дней, пока не дадите решение».

Но были и другие серьезные вопросы, о которых стоит сказать. Например, оперный театр. Когда мы готовили здание к знаменитой постановке оперы Слонимского «Видения Иоанна Грозного», нужно было провести серьезную техническую реконструкцию. Разобрать потолки, поднять высоту сцены в действующем здании. Нужен был серьезный анализ технических возможностей, которым как раз Генрих Иосифович и занимался. Вопрос был решен в сжатые сроки благодаря рекомендациям Вайнгартена. Таких объектов много. Площадь Славы, где мы сделали новое покрытие. И опять технический надзор там осуществлял Вайнгартен. Когда он работает на объекте, заказчик может быть спокоен.

Виктор КУДРЯШОВ, врио Первого заместителя Председателя Правительства Самарской области:

– Когда я работал в самарской мэрии, у нас с Вайнгартеном было очень много серьезных проектов. Надо понимать, порой это были такие решения, которые непосредственно влияют на жизнь людей. Например, история аварийного дома на улицах Победы, 123 и Юбилейная, 14, где была реальная угроза обрушения. Именно благодаря заключению Генриха Иосифовича сделали определенные выводы, и удалось в конечном итоге спасти этот дом, причем без каких-то серьезных капитальных вложений. У нас были вопросы по социальным объектам, состояние которых было нам непонятно, и всегда он давал рекомендации, находил решения, которым мы верили. Потому что мы знали, что за ним стоит огромный опыт и ответственность, которую человек не боится брать на себя. Не боится, потому что он уверен в своих специалистах и своей команде, что это четко, грамотно, основано на исследованиях. Не так много сейчас таких специалистов, которым можно верить.

В Самаре есть люди, которые знают фамилию Вайнгартен совсем с иной стороны. Они считают его, прежде всего, фотографом. Потому что в нашем городе прошло семь персональных выставок. Выставки также проходили в Москве и Германии. Он издал четыре альбома.

Генрих Иосифович всю жизнь не расстается с камерой, но именно во второй половине жизни, когда подросли дочки, когда выстроилась карьера и пришло профессиональное признание, он окунулся в свое увлечение с головой. Он говорит: «Я не знаю, что меня заставляет в субботу рано утром… какая сила подталкивает вставать, садиться в машину и ехать снимать. Я не могу этого объ-яснить… В детстве я жил в центре города, на Фрунзе, 13. По улице Садовой я прошел, наверное, тысячу раз и двести раз на машине проехал. А недавно углядел там замечательный забор. Представляете, не замечал его раньше. Сделал снимок и остался очень доволен. Когда идешь пешком, не торопишься, смотришь по сторонам, мама дорогая, какие виды открываются!»

Евгения МИЩЕНКО, заместитель руководителя Департамента культуры Администрации г.о. Самара:

– Его фотоработы – это фотокартины и вообще большое искусство. Они совершенно потрясающие. Особенно меня тронули его работы из альбома «Самара нашего детства». Старые самарские дворики, непафосные, скромные, уютные, такие разные и красивые. Сразу запали в душу. И только спустя несколько лет я познакомилась с их автором, и мы подружились. Вместе с ним мы недавно готовились к юбилею ГМК. Этому движению в минувшем году исполнилось 55 лет. Генриху Иосифовичу поболее, но меня подкупает в этом человеке нестареющее любопытство к жизни и его особенный взгляд на мир.

Виктор КУДРЯШОВ, врио Первого заместителя Председателя Правительства Самарской области:

– Его замечательные фотоальбомы, виды старой Самары я с удовольствием рассматриваю. Меня просто восхищает его взгляд, импонирует то, что этот человек так же, как и я, очень любит наш город. Потому что так, как он его видит и как воплощает в своих фотографиях, так может сделать только настоящий патриот нашего города.

Борис КОЖИН:

– Генрих Вайнгартен хоть и не родился в Самаре, – я это хорошо знаю, он приехал сюда, – но он прожил здесь всю жизнь. Раз мы с ним встретились в одном классе в 1945 году, то, конечно, он самарец! Конечно, он вдохнул воздух этой великой реки, этого тумана над Жигулями. Он стал самарцем. И навсегда воспринял эту манеру отношения к жизни. Не воспринял, а вдохнул в себя! Навсегда. Вот в чем вся история.

И никакой он не фотограф. Гена – художник. Художник, чего там. Гена Вайнгартен – это талант. А талант ведь не знает, он угадывает. И кого бы и что бы ни снимал Гена, он все время рассказывает о человеке. Пусть он снимает дождь, или снег, или заборы нашего города, или закрытые окна в старых домах, или резьбу – это все равно о человеке. Он это прекрасно понимает и чувствует. И когда мне надо побывать в старой Самаре, я листаю и листаю альбомы Гены Вайнгартена, которые он мне дарит. Я хочу сказать, что у нас есть еще город Вайнгартена, вот в чем дело. Есть в нашем городе город Вайнгартена. Полистайте его альбомы, и вы побываете в этом городе.

Борис Кожин:

– Семья Вайнгартена — это отдельный разговор. Если я начну рассказывать, мы с вами никогда не закончим. Лиза Вайнгартен — это особый разговор. Она создана для Гены Вайнгартена. А Гена создан для Лизы Вайнгартен, для своей жены. Вот что такое Вайнгартены для меня.

На последних снимках Генриха Иосифовича много природы. Заснеженные ели, осенние березы, летние гортензии. Это все его лес. Кто-то на даче сажает картошку или помидоры, а он сажает деревья. Это еще одна его страсть. Когда-то на его участке была березовая рощица. Сейчас она превратилась почти в ботанический сад, где живут голубые ели и горные сосны, липы, формой похожие на менору, и разнообразные рябины. Генрих Иосифович завел традицию: по любому торжественному поводу – день рождения супруги или внуков – сажать новое дерево. Причем он не допускает до своего леса ландшафтных дизайнеров, чтобы те не портили естественную красоту, а все делает сам. Он говорит: «Утром и вечером хотя бы на полчаса я захожу в этот сад, вдохнуть прекрасный воздух, посмотреть на свои деревья, чтобы настроение было прекрасным. А если оно испортилось за день, я вечером снова прихожу сюда.

У меня товарищ есть, и он как-то говорит: «Все-таки мы с тобой прожили хорошую жизнь. Я говорю: «Володя, почему?» Он отвечает: «Мы всю жизнь занимались любимым делом». И я с ним немедленно согласился. Это счастье, когда человек занимается любимым делом».

Генрих Иосифович Вайнгартен почему-то в своей жизни не заработал больших званий. А вот почет и уважение заслужил. Его мнение ценили и его советские начальники – руководители трестов и строительных объединений, его позиция и сегодня является решающей при вынесении какого-либо заключения по жизнеспособности зданий и сооружений. Генрих Вайнгартен привык работать. Причем не только руками или умом, но и душой. А иначе его фотографии не трогали бы стольких людей. И, конечно, надо сказать о его умении любить. И не только семью, но еще и окружающих людей и особенно Самару, «которую он когда-то вдохнул в себя навсегда. Вот в чем вся история».


Анастасия КНОР
При подготовке материала использованы фото из архива Г.И. Вайнгартена.