Меня помнят под Ржевом
Я погиб здесь не зря
Мы в земле проржавели,
Окопались, друзья.

Про мяту, июль и лад...


Мятный аромат, лимона долька
Обещают охладить июльский жар.
Радуешься, шаг мой слыша лёгкий.
Чай заварен и в груди пожар...

Стайка птиц с лучистыми глазами
У крыльца -- свидетели пути.
Перепутать землю с небесами...
Радость, нежность, счастье, заходи...

Заходи судьбою долгожданной,
Каждый шаг -- счастливая волна.
Ты позвал (твоим я сердцем званная),
Мой услышав зов (тебя звала).

Чаши до краев, напиток сладостный,
И гармонии вселенской циферблат.
Человеки? Боги?
Сказочность, если вместе мы.
И во вселенной лад...

Пять киллограм за этот месяц сбросила.
Клянёт народ безденежье, понОсит...
Зато поправиться пока мне не грозит,
безденежье фигуру мне хранит.

От тучных форм, соблазнов и диет.
А знаю я ещё один секрет:
пока есть фрукта-ягода в саду
я с голоду совсем не пропаду.

Люблю я летом свой родимый край.
У каждого забора - урожай.
Пока до дома шла - уже наелась,
а деньги - мусор... Сцуко, что же делать?

Ну не нажаришь же котлет из абрикос!
От слив уже давным-давно понос.
Зато кишки прочистишь без таблеток.
И вот что я скажу вам напоследок:

Вы пенсии нам реже поднимайте!
Фигуры нам, ( мать вашу!), сохраняйте!
Ведь нам не обновить свой гардероб.
Вы стройными нас загоняйте в гроб!

Опять же... Хоронить нас будет легче.
Ведь лёгкий гроб - он не надавит плечи.
А может гроб вообще будет не нужен.
В пакетик. В мусор! И... Готовить ужин.

Ведь пенсии дают на погребенье.
И повод есть устроить объедение.
Как жаль, что я на этот пир не попаду!
Зато родным оставлю я ЕДУ!!!

Я бы випила кофе с тобою... Ты будешь?
Нет, мне вовсе не трудно приготовить его на двоих.
Ты ведь, милый, желанье моё не осудишь?
Да, хочу быть с тобою... Потому и пишу этот стих.

Да, хотелось бы утром проснуться мне рядом с тобою...
И пока ты ещё сном предутренним сладко так спишь,
тихо выйти на кухню, завтрак наколдовать за плитою,
а потом поцелуем тебя разбудить, мой малыш...

Да, я знаю, что мне не исполнить желание...
Потому что о нём я тебе никогда не скажу...
Наши встречи с тобою не могут назваться свиданьями.
Потому-то я просто стихи для тебя напишу...

………………«Не привыкай к дождю…» Л. Петрушевская
Искать прекрасное в обычном:
в изгибах ручки чайной чашки,
на грядке в маленькой букашке,
в старинных письмах, очень личных.

В окно рассматривать прохожих
искать мелодию в капели,
заботу проявлять о теле,
привычно думать о хорошем.

А что ещё для жизни нужно?
Не привыкать к дождю, наверно,
в застольях весело и шумно
немного будоражить нервы.

А счастье-то не за горами,
(но дьявол кроется в детали:
о разных счастьях мы мечтали).
Оно случится, жаль, не с нами…

© Лика Сердолик, 08.06.2020 в 10:28
Свидетельство о публикации № 08062020102801-00436261

Ты знаешь, что в ночИ живёт тоска?
Что одинокий кофе по утрам так давит плечи?!
Что хочется увидеть - каждый вечер!..
Что заставляешь жить себя... Как с пистолетом у виска...

Что каждый день... Да, каждый чёртов день,
воспоминаньями, как облаком, окутав,
рвёт на куски... Душа моя, как будто
там, далеко - с тобой... Ещё одна ступень

к порогу вечности... Ступаю осторожно,
но лестнице в забвенье нет конца.
Надеюсь, что придёт момент и я не вспомню твоего лица...
Только возможно ль это??? Не возможно...

Год нынешний мало радует. Год сложный, високосный.
То наводнение, то засуха, то жара, то холод, а над всем над этим – коронавирус.
Строгий карантин, а потом видимость карантина. ЧП снято, блок посты сняты. Все понятно, государство слишком много истратило денег на эти процедуры. Люди устали сидеть по домам, особенно дети. При очередном ужесточении уменьшается поток машин, редеют отдыхающие у озер и на базах отдыха. Некоторые закрыты до сей поры.
Природа живет своей жизнью, и погода под стать коронавирусу, то делает вид, то человек ей безразличен, то преподносит «сюрпризы».
Мы с мужем при каждой возможности выезжаем на рыбалку, чтобы порадовать знакомых и себя свежей рыбкой.
Запруда на 25 км по-прежнему богата и сорожкой и окунями, только щука, особенно крупная, стала редкостью. Слишком много рыбаков со спиннингом.
Надеялась, что Валера, герой моего рассказа, все же уехал домой. Но нет. Он по-прежнему пасет отару. 247 голов блеющих взрослых и малых особей.
На въезде к платине есть еще одна интересная семья, живущая здесь с десяток лет – фермеры, занимавшиеся выращиванием сельхозпродуктов. Три годы назад мужчина серьезно переболел и теперь поля стоят не обработанными, а женщина работает дежурной на платине. Живут, не уезжают, может не куда, может Люба ждет ухода на пенсию.
Жизнь продолжается, странная, для кого-то прежняя, для кого-то изменившаяся под реалии современных событий.

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Водяной

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Анатолий Шмыдко

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Анатолий Шмыдко

Я иду тропой лесною,
Справа лес, и слева лес.
Гляну вверх, а надо мною,
Свет Божественных небес!
То кукушка закукует,
То услышу дятла стук,
И душа моя ликует,
Слыша каждый новый звук,
Всё до боли здесь знакомо,
В этой сказке вольно мне,
Ощущаю чувство дома,
В милой сердцу стороне.
Сяду скоро на пенёчек,
Крик услышу журавля,
Чудный, милый уголочек,
Это Родина моя!

Автор: Виктор Шамонин-Версенев

Приветствую, дорогие Друзья!

Сегодня в "Хрониках самарочки" - о литературной жизни нашего города. Два поколения. Два взгляда "на мир".

Знакомьтесь: выпускник самарской школы №148( золотой медалист - 2014 ), выпускник МГУ, поэт, победитель многочисленных конкурсов , член Союза российских писателей. Сейчас живет в г. Реутов Московской области, но в связи с коронавирусом временно находится в Хадыженске Краснодарского края, где живут его 75-летняя бабушка и столетняя прабабушка.

Ринат Камалиев.

За эти месяцы Ринат подготовил и издал свой первый поэтический сборник "Алгоритмы чуда" ( изд.Ридеро).

Ночью в небе я увидел
Дивных лошадей табун,
Конь с глазами цвета мидий
Там скучал средь синих дюн.

Вдруг в карьер и словно ветер
За мерцающей звездой,
Всех резвее он на свете,
Не смирить огонь уздой!

Вот удача, так удача,
Как я встрече нашей рад,
Заарканил, цЫган плачет,
Как заправский конокрад!

Мы подружимся, я знаю,
Назову его Пегас,
Будем жить мы в вечном мае,
Звёздным будет каждый час!

Яблок дам с руки и сахар,
Накормлю сполна овсом,
Вдохновенья вздрогнет птаха,
Запоёт вдруг соловьём!

Унесёт меня он в небо,
Друг мой, трепетный Пегас,
И воды не надо, хлеба -
Дождик, радуга для нас!

Только это сны и грёзы,
Снова я хожу пешком,
Что пишу - всё не серьёзно,
Тешусь сереньким стишком…

Сегодня я хочу туда, где связи нет.
Где не доступен телефон и интернет.
Где книги, музыка, природа, тишина...
Где видно лес и речку из окна.
И я одна...

Говорите женщины не умеют ждать?
Что у женщин лишь две ценности - деньги да кровать?
Просто в жизни бешенной Вам не повезло.
Ждать - удел достойной женщины. Всем смертям назло...

Если Ваша не дождАлась Вас - Вы тому виной.
Вы любовь дарите женщине... Женщине одной!
Не ищите секса быстрого - секс не навсегда.
Вы одну любите женщину. Одну! И на года...

И не врите мне, что женщины не умеют ждать!
Просто не умеете Вы женщин выбирать...

Жизнь хутора после войны

Мама была небольшого роста, но, как говорится, ладно скроенная, с правильными чертами лица, с небольшим ртом и по-детски чуть припухлыми губами. У неё были длинные тёмно-русые волосы, стянутые в тугой жгут на затылке. Особенно привлекательные у неё были глаза – широко раскрытые, сине-голубые. Цвет глаз у неё менялся от светло-голубых до тёмно-синих в зависимости от настроения или самочувствия.
Характер у мамы был твёрдый, решительный. Она была всегда уравновешенная, с ясным умом, требовательная – прежде всего к себе, но и к окружающим и, конечно же, и к нам. Мама умела ладить с людьми, и к ней часто обращались за советом.
Были у мамы три подруги, с которыми она работала в бригаде. Но задушевной подругой была Варя. Она была, как и мама, небольшого роста, необыкновенно ловкая, как огонь. Волосы у неё были светло-русые, глаза голубые с восточным разрезом. У неё был очень живой, наблюдательный взгляд.
Они всегда были опрятно одеты. Мне особенно запомнилась мама в белой батистовой кофточке, сшитой ещё до войны, и тёмно-синей юбке.
Вторая мамина подруга, Настя, была высокой, стройной женщиной яркой красоты, белокурой, с зелёно-голубыми глазами. Была она первой запевалой в бригаде. Голос у неё был высокий, сильный. Под стать Насте была и её лучшая подруга, Тоня, тоже высокая и стройная, брюнетка с тёмно-карими глазами.
Все четыре женщины, на первый взгляд, как будто разные, но они дополняли друг друга, поэтому, наверно, и дружили.
Жили все по-соседски. У всех, кроме тёти Вари, было по трое детей, а у тёти Вари – один сынок, в котором она души не чаяла. Все четыре подруги были чистокровные казачки. Несмотря на тяжёлую жизнь, они любили петь. Пели всегда – и в горе, и в радости, только песни были разные.

В полеводческой бригаде мама всегда работала в паре с тётей Варей. Расскажу случай, который произошёл с ними. Это случилось ранней весной в посевную пору. На быках и бричке они подвозили семенное зерно из амбаров в поле к сеялкам. Дорога в поле шла через греблю. До полудня греблю переезжали нормально. Но после полудня, когда они уже возвращались домой, гребля оказалась под водой. Прорвало плотину, и вода бурным потоком заливала её и соединяла реку Маныч с озером. Другого переезда не было, надо было обязательно переезжать через греблю. В начале пути быки шли по воде спокойно, но уровень воды поднимался и поднимался. Вот уже вода по брюхо, а запряженные быки плыть не могут. Если их не освободить от ярма, они утонут, а за гибель быков ждёт тюрьма. Вот тогда эти две маленькие, щупленькие женщины вскочили на спины быков и стали распрягать их. А вода всё поднимается, вот уже и спины быков в воде. Женщины спешат вытянуть занозы из ярма, но они не поддаются. А уровень воды с каждой секундой растёт. Из последних сил женщины тянут занозы, и наконец те поддались. Быки распряжены, и они поплыли к суше. Так мама и тётя Варя спасли себя и быков.

Таких экстремальных ситуаций было в их жизни немало.
Край наш славится комарами, так было раньше, так обстоит и сейчас. Но тогда комары были особенные, малярийные. От их укусов мама заболела малярией, а лечилась хинином. Я хорошо помню эти разноцветные круглые таблетки. Ими потом я играла, выкладывала из них разные узоры. Этими таблетками мама подорвала желудок и очень часто болела, но на работу вынуждена была ходить. Дома она оставалась только при высокой температуре.
Это время я хорошо запомнила. Мама таяла прямо на глазах. Она почти ничего не ела, её постоянно рвало. Мы боялись, что мама умрёт. И вот в конце года за невыполненный минимум трудодней её отдают под суд.
Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Следователь при допросе выявил причину её вины и назначил полное обследование. Врачи, обследовав, дали заключение о её болезни желудка. У мамы оказалась нулевая кислотность и предъязвенное состояние желудка. Маму положили в больницу, а суд вынес оправдательный вердикт. В больнице маму подлечили и приписали ей лёгкий труд. Назначили поддерживающее лечение и приписали пить соляную кислоту. Из полеводческой бригады её перевели в огородническую, но дружить со своими подругами она продолжала. Но теперь они встречались только по вечерам да выходным дням.

В годовые праздники, а их в году было очень мало, устраивали себе гуляние. Собирались всегда у нас, так как хата была просторная. На гуляние приходили к ним ещё бригадиры со своими жёнами. И был у них гармонист дядя Митя. Это был необыкновенный человек. Он был инвалид с раннего детства. Я не знаю причину его инвалидности. Он был по пояс широкоплечий, сильный, красивый мужчина. Носил казачий, набок зачёсанный чуб. А вот ноги у него были одна короче другой и очень намного. Поэтому ходил он по-особому, переваливаясь с одной ноги на другую, да ещё эта больная нога была скрючена в колене. Но гармонист он был от бога. У него была не просто гармонь, но к ней каким-то способом прикреплялись всякие приспособления: колокольчики разных размеров, дудочки, цимбалы. У него всё это пело, гудело, отбивало ритм. Даже пила и коса у него были в ходу. Этот мужчина, как говорили о нём хуторяне, был второй Кулибин. Он мог сделать всё, о чём бы его ни попросили.
Дядя Митя был вдовец, воспитывал дочь. Жена у него умерла. Девочка была ещё очень маленькая, потом он женился, привёз жену из другого хутора. Женщина была бездетная и Машеньку полюбила, как свою дочь.
Так вот, дядя Митя был организатором всего веселья. Я наблюдала за всеми женщинами и не узнавала их. Веселье их преображало. Они были такие красивые, задорные, пели казачьи песни, а песни эти были разнообразные по жанру и по характеру исполнения. Под одни они плясали, исполняли их задорно, весело, а другие пели грустно, задумчиво, со слезами на глазах, например, «Летят гуси», «Поехал, поехал казак на чужбину» и пр. Плясовые песни – это «Пчёлочка», «При лужку» и другие. В это время я свою маму не узнавала просто. Редко я видела ей такой оживлённой, весёлой и красивой.

После войны хуторяне жили дружно, одной большой семьёй. Всё хорошее и плохое переживали вместе.
В колхозе работали, можно сказать, бесплатно, а детей кормить надо. В то время судили за каждый унесённый грамм зерна и даже за собранные после уборки колоски в поле. Но матери были вынуждены идти на большой риск. Предварительно договорившись со сторожем тока, они ночью (старались выбрать ночь потемней) ходили на ток за зерном. Шли не по дороге, а в обход, чтобы их никто не встретил.
Расстояние до тока было около четырёх километров, а в обход ещё больше. Продвигались они осторожно, чуть ли не ползком, прислушиваясь к каждому шороху. Особенно боялись встречи с объездчиком или с кем-нибудь на бидарке. На бидарках ездило только начальство, а оно иногда объезжало тока ночью. Мама говорила, что душа с телом расставалась, когда они вдруг услышат конский топот или тарахтение бидарки. Ходили они по полю, держась поближе к лесополосе, чтобы при случае можно было спрятаться в кустах или в высоком бурьяне.
В основном мама ходила «на добычу», как они говорили, с тётей Варей. Им всегда везло, они всегда успевали ускользнуть от опасной встречи. Но не всем так везло. Были случаи, что женщины попадались. Но среди объездчиков тоже были люди. Они в основном отпускали женщин. А вот один из объездчиков, дядька Сашко, был неумолим. С ним встречаться было опасно. Вот был такой случай. Мать пятерых детей, вдова. Дети были все малолетние, самой старшей, Наденьке, шёл тринадцатый год. Женщину звали Мария. Попалась она дядьке Сашку, и он её не пощадил. И за пять килограммов её посадили. Остались дети одни. Старшая, Наденька, взяла на себя всю заботу о младших. Ей помогали всем хутором, кто чем мог. Выжили дети, и мать вернулась из тюрьмы.
Наденьке шёл тогда уже семнадцатый год. Она уехала в город Новочеркасск, там выучилась на швею. Стала работать на швейной фабрике. Работала хорошо, зарабатывала неплохо, приоделась и ещё помогала семье. Вот получила она первый отпуск. Он пришёлся на позднюю осень. Катера уже стали на зимнюю стоянку, и в хутор приехать было непросто. Она решила добираться попутным транспортом. Прислала домой письмо, в котором сообщала дату выезда, но домой она так и не попала. Дома так и не дождались её, заявили в милицию. Но милиция её не нашла.
Нашли Надин труп уже ранней весной. Тракторист пахал в поле и увидел огромную стаю чёрных воронов. Они кружили около одной из скирд соломы, которая стояла у дороги. Когда он подъехал, то увидел жуткую картину. Под скирдой лежала полураздетая молодая девушка, уже обезображенная вороньём. Потом в этом трупе мать узнала Надю.
Долго не могли найти убийцу. А убийца был местный. Кто бы мог подумать! Уважаемый в хуторе человек. Все его знали, и Надя тоже. Он был муж нашей заведующей библиотекой. Звали его Михаил, отец трёх девочек. Жили они по тем временам зажиточно, имел он легковую машину. И оказалось, что занимался он разбоем уже несколько лет. Разбойничал не в своём хуторе, а в округе. Сшил себе из воловьей шкуры костюм чёрта с рогами, хвостом, копытами, глаза осветил фонариками. Вот в таком виде входил ночью в жилища к людям. Входил спокойно, потому что запоры тогда были крючок да щеколда. При виде «чёрта» люди падали в обморок. Он очищал жилище и уходил. Шли о чёрте слухи по всей округе, но поймать его не могли.
Но, как говорится, всегда приходит час возмездия. Вот он и пришёл. Ехал Михаил по трассе на своей машине. Увидел Надю, стоящую на обочине дороги. Остановился и предложил подвезти домой. Она радостно согласилась. По дороге он её убил, раздел, забрал все вещи и снял часы, а они были именные. Ей их подарили за хорошую работу на фабрике. Надпись на часах была внутри крышки, он не заметил её. Когда часы поломались, он их сдал в мастерскую в ремонт. Мастерская была в районном центре. Часовщик открыл крышку часов, стал их рассматривать и обнаружил надпись. Он сразу же вспомнил случай с убийством и заявил в милицию. На этих часах убийца и погорел. Когда его везли к зданию суда, народ стоял по обе стороны дороги до самого въезда во двор здания суда. Его хотели просто разорвать на части. Пришлось милиции защищать его от самосуда. Его посадили, а семья уехала из хутора.

Tags:
• Зинаида Стефановна,
• библиотека,
• давнее,
• история

Белый обмылок луны
Виден сквозь кружево тюли,
Призрачной тайны полны
Сны в сенокосном июле.

Сладок и чуток твой сон
Под голубым одеялом;
Слышишь кувшинок трезвон?
Завтра – Ивана Купала.

Ну же, скорее проснись,
Папортник светится ало!
Ночь – будто хищная рысь,
Время безумства настало.

В гриву шелковых волос
Гребень точёный вонзаю…
Вот и туман меж берёз
Серой змеёю вползает.

Там, где медвежьи следы,
Там, где соцветия рдяны,
В заводи чёрной воды
Дружно резвятся наяды.

Папортник алым цветёт
Тем, кто не спит этой ночью…
Зреет у дальних болот
Ягода красная волчья.

Свежих кувшинок нарву –
Тайных свидетельниц блуда…
В ночь на Купала умру,
Если отвергнута буду!

Милый, целуй горячей,
Губ моих выпей отраву,
Или останься ничей,
Если тебе не по нраву.

Ветром колышется тюль,
Месяц застыл истуканом…
Душно. Седьмое. Июль…
Ночь на Ивана Купалу.

6 июля ушел из жизни один из самых известных и плодовитых кинокомпозиторов мира — Эннио Морриконе скончался в возрасте 91 года в одной из больниц Рима. Он был госпитализирован несколькими днями ранее после падения, в результате которого сломал бедренную кость. Прозванный за вклад в искусство «Маэстро», Морриконе работал над сотнями фильмов, писал музыку для поп-звезд и экспериментальных проектов.

Июль. Жара. Средина лета.
Обнажено всё и раздето.
Светило, распалившись, даром
Всех красит бронзовым загаром.

Под камни спрятались улитки,
МанЯт прохладою напитки.
Забыта скучная работа,
И даже думать неохота.

Соседке, молодой креолке,
Бьёт солнце яркое наколки.
Раскинув солнечный наряд,
Она весёлый ловит взгляд.

Надышавшийся пылью веков,
архивариус Ян Воронков
долго кашлял, менялся в лице
на музейном высоком крыльце.
Эмфизема достала совсем,
с эмфиземою много проблем,
да и возраст уже –( ого-го!),
не поделаешь тут ничего.

Летний вечер. Закат не угас.
Мне десятый припомнился класс:
взрослой жизни почуяв маяк,
загорелась тогда – на истфак!
Соблазняли, манили меня
фолианты вчерашнего дня,
ход событий по ним изучив,
на полжизни засесть бы в архив!

Не досталось истфаку побед,
поступила я, всё-таки, в мед.
По призванью учиться не в лом -
получила врачебный диплом
и полжизни лечила людей
незнакомых, знакомых, друзей.
А причём же тогда Воронков,
надышавшийся пылью веков?

Неожиданный выпал момент:
архивариус - мой пациент,
интересный, смотрю ему в рот,
если кашель беднягу не бьёт.
Он со мной побеседовать рад,
глядя в розово-щедрый закат,
а закат, отсияв нужный срок,
по кошачьи ложится у ног…

К бабушке в деревню
На лошадке еду,
Думаю, приеду
Я как раз к обеду…

Удивилась бабушка:
- Здравствуй, моя крошка!
Вот тебе оладушка,
Ват тебе окрошка.

Съела без остатка
Кашу с пирогом,
И уснула сладко,
Прямо за столом…

Поспала немножко -
Глянула в окошко…

Чудеса, загадка!
Там моя лошадка -
Правда, я не вру! -
Возит по двору:


Петуха и трёх мышат,
Пять пушистеньких цыплят,
И барана, и козу,
И шмеля, и стрекозу,
И несушку, и индюшку,
И неведому зверушку,
Поросёнка, семь утят,
Восемь рыженьких котят,
И ежа, и кошку Дусю,
А ещё – мою бабусю!

Все довольные зверушки -
Вот такие покатушки…

Если дома вы грустите,
К нам кататься приходите!

Я не знаю, как вышло так….
Может, Бог в тот далёкий вечер
Подал мне неприметный знак
Стуком сердца для нашей встречи.

Может, вправду любовь - кольцо,
В расстоянии бесконечном….
В мониторе её лицо
Мне казалось святым и вечным.

Понимал всё, конечно, я,
То, что встреча казалась странной,
И душа проросла моя
В той душе, что была желанной.

Десять лет…. Скоротечность их
Не понять, не познавшим счастья.
День погожий нам на двоих,
И всегда на двоих ненастье.

Всем желаю судьбы такой,
Чтоб кружила душа, как в танце,
Чтобы сердце не жгло тоской!
Всех вам благ. Константин Еланцев.

Солнце светит в окна спальни,
Ты открыл глаза,
Будто лёгкое касанье
Месяца Нисан,

И на цыпочках по дому
В этот ранний час
Бродит ласковая дрёма,
Не тревожа нас.

На щеке – лучей веснушки,
Солнце в волосах,
Дремлет серая кукушка
В стареньких часах…

Просыпайся! Перламутром
Льются небеса,
Это счастье – видеть утром
Мне твои глаза.

Видишь ли, милый, мой день безнадёжно испорчен...
В нём не хватает любви от тебя и безмерно тоски.
Словно лукавой судьбой приговор нам начерчен,
но на судьбу обижаться... Совсем не с руки...

Видишь ли, милый, нам встречу судьба подарила.
Что с тобой сделали с этим подарком... Ты знаешь.
Нет, не напрасно подруга моя говорила,
что ты не любишь меня, а любовью моею играешь...

Знаешь, мой милый,я всё ещё жду... И надеюсь,
что ты однажды поймёшь, что ошибся... Придёшь.
Может не веришь в любовь? Или верить не смеешь???
Ты то ведь знаешь, что ты без любви пропадёшь...

Помнишь, над фильмом с тобою мы ночью смеялись?
Помнишь, любила лежать я на правом плече?
Как же мы сразу с тобою не догадались,
как будет трудно порвать нам однажды вообще...

Видишь ли, милый, вся жизнь безнадёжно испорчена...
Или надежда жива, только в муках хрипит?..
Может разлуку судьба нам с тобой напророчила?
Или обида и боль лишь во мне говорит???

О книге «Марат Валеев — Груша на ночь»
— Марат Валеев за свою творческую жизнь написал и опубликовал несколько сотен разножанровых коротких произведений. Это очерки, рассказы, миниатюры, фельетоны, которые увидели свет более чем в сотне альманахов, журналов, газет. Он автор и соавтор свыше двух десятков сборников прозы и публицистики. В этой книге вниманию читателей предлагаются только юмористические рассказы и миниатюры Марата Валеева. Как правило, они отличаются мягким, добрым юмором, но и в то же время – непримиримостью к человеческим порокам, чиновничьему и вообще любому произволу, помогают воспринимать несовершенство этого мира через призму насмешливого оптимизма и гуманизма. В добрый путь, друзья, за хорошим настроением, которое, надеемся, будет сопровождать вас все время, потраченное на прочтение этой небольшой, но очень увлекательной книги!

Сама книга здесь: https://7books.ru/marat-valeev-grusha-na-noch-978-5-907232-41-9/

Ничего личного,
Ничего серьёзного –
Катится между звёздами
Наша планета Земля,
Размером - всего с горошину!
Может, случайно потеряна,
Может быть, Богом заброшена…

У Бога, вы знаете, много забот
И важные есть дела:
Составить землянам на год
Гороскоп,
И осветить небосвод,
И зиму сменить на лето…
Боже, но как же она мала –
Наша с вами Земля,
Наша с вами планета!

То в солнечном свете,
То в свете Луны
Горошиной катится,
Катится…
И вновь утверждают учёные лбы,
Что мир наш –
Иллюзия, матрица.
И правда,
Вся жизнь так похожа на сон!
Который мгновение длится…
Но как удивителен всё-таки он
И Тот,
Кому сон этот снится.

Как хочется жить –
Не тужить на Земле,
Как хочется жить по-хорошему!
Забыть наши распри,
Забыть про войну…
Катится, катится
Наша «горошина»,
Только куда – не пойму…
Страхи и фобии,
Боль и страдания –
Если б задуматься люди могли!
Мелкие-мелкие наши желания
Разрушили чакры Земли.

И всё-таки наша планета –
Не брошена!
Звёзды рассыпали
Яркое крошево,
Млечной дорогой идёт Иисус…
Видишь,
Он держит в ладони горошину? -
Шар, ускользнувший с божественных бус…
И всё-таки бьётся
Земли моей пульс!