Самара и Эльдар Рязанов связаны с момента его рождения здесь 18 ноября 1927 года.

Когда-то, не помню уж точно когда,
на свет я родился зачем-то…
Ответить не смог, хоть промчались года,
на уйму вопросов заветных.

С августа 1941 года с родителями и братом Эльдар провёл год в эвакуации в родном городе.

Эльдар Александрович никогда не забывал о своём родстве с Самарой и в последующие визиты принимал активное участие в работе самарского землячества.

Помним и любим!

Сегодня, 18 ноября, день рождения всеми любимого режиссера. В 2019 году Эльдару Александровичу исполнилось бы 92 года.

Жизнь прожить – нехитрая наука:
отыщи любовь да сбереги…
Место жизни – ближняя округа,
далью не прельщайся, не беги.

Даже если жизнь обыкновенна,
делай все, что можешь, от души,
понимай всему живому цену
и судить чужого не спеши.

И живи! В любую непогоду!

В Самаре сегодня отметят 92-летие Эльдара Рязанова: «День дарения».

Самарский музей Эльдара Рязанова с благодарностью примет в дар предметы быта, одежду и документы военного времени. В будущем эти предметы будут представлены в экспозиции зала «Куйбышев – запасная столица» и станут наглядной иллюстрацией для будущих поколений всех тяжестей эпохи Великой Отечественной войны.

Подаренные предметы будут полезны и в рамках проекта«Живой музей: детство в запасной столице», который музей Эльдара Рязанова реализует в преддверии 75-летнего юбилея Победы. Он представляет собой серию видеоинтервью с представителями поколения «дети войны», жившими в Куйбышеве в 1941-1945 гг.

В 16.00 начнется музейный квест «В гостях у Рязанова». Его участники узнают много новых фактов о жизни нашего города в годы Великой Отечественной войны, из биографии самого Эльдара Рязанова и актеров, снимавшихся в его фильмах, о творчестве великого режиссера.

Когда Вы впервые увидели фильм (какой?) Эльдара Рязанова?

Какой фильм является для Вас любимым?

Что Вы бы хотели сказать об Эльдаре Рязанове и его фильмах?

«Мой» и «наш» - каждый открыл для себя «своего Эльдара Рязанова».

Кончается всё. Видно, я не пойму
загадок, что мучают с детства…
И эти «куда-то», «о чём-то», «к чему»
я вам оставляю в наследство.

Стихи Эльдара Рязанова — это тоже его фильмы, только запечатленные не на пленке, а в слове. Каждая строчка — как заветный продуманный кадр, дарящие нам драгоценные минуты утешения и надежды.

С «таким наследством» - мы, ныне живущие, самые счастливые и богатые наследники.

Он ушел из жизни в возрасте 88 лет, но навсегда останется в наших сердцах.

День Эльдара Рязанова!

Источник:


Музей Эльдара Рязанова | ВКонтакте
vk.com›ryazanov_museum

13 ноября 2019г. в библиотеке для слепых на ул.Мира,41; Тольятти

15 ноября 2019 года в Самарской Губернской Думе состоялось заседание «круглого стола», организованного Самарской областной общественной организацией «Лига азербайджанцев Самарской области», на тему «Волга-Каспий: незримый мост мира».

За этот год пришлось мне кое-что навытворять крючком из пряжи и ниток,
чем хочется поделиться с вами.

Ты вновь придёшь в кромешной темноте...
Твой самолёт в Ростове приземлится.
Пока ты переедешь все границы...
Ты вновь придёшь в кромешной темноте,

а у меня глаза уже не те...
И нет в них ни любви, ни восхищения.
Всё поглотило время и мучения...
Вернёшься ты, а у меня глаза уже не те...

Я так ждала! Так верила тебе...
Ты обманул мечты и ожидания.
Я в этом подарю тебе признание.
Я так ждала... Но больше ты не нужен мне.

И я увижу - взгляд погаснет твой...
Поймёшь - судьба сыграла злую шутку.
Ты думал - жду... Обнимешь на минутку...
А я пойму - ты больше не герой...

Ты просто - бывший... Просто ты не мой...
Не заставляй юлить и притворяться.
Мне больше ожиданий нечего бояться.
Так просто всё! Ты - бывший. И не мой...

Свято, Господи слово Твое…
Автор стихотворения – Элла Попова
Музыка – Иван Попов

Свято, Господи слово Твое, свято…
Все, что хочешь сказать, чему учишь меня, слышу,
Все поступки мои, все желания, мысли, мечты, траты,
Пусть ниспосланы будут лишь волей Твоей свыше.

Свято, Господи, слово Твое… Верю,
Принимаю, как есть испытания, но все же,
Ты пошли мне защиту Свою, пусть хоть в той мере,
На которую мне отпустить грехи сможешь.

Свято, Господи, слово Твое, мне бы
Оказаться на миг там, где нет у земли края,
И увидеть по-новому все, что таит небо,
Чтобы, может, когда-то придти ко Вратам Рая…

Свято, Господи, слово Твое, вечно,
Я – творение воли Твоей, пусть враги не спешат к тризне,
Ибо там, за пределами сфер на пути Млечном
Ты зажег мне звезду, что зовется моей жизнью.

Открытые двери в империю рая,
Дворцовая роскошь для знатных гостей.
Здесь время застыло, здесь бытность иная,
Здесь зло и добро, и безумство страстей.

Богатство нарядов и буйство расцветок,
Манерность движений, заученных поз –
Властители судеб здесь празднуют лето
И лечат в Ривьере хандру и невроз.

И сыплют деньгами, и виски – рекою,
Сигары, гондолы и прелести дам…
Но жизнь пролетает и время – к покою,
И траурный марш пролетевшим годам.

Художник: Говард Беренс

У меня родился внук!
Мой маленький мальчонок.
Столько радости вокруг
и гора пелёнок.
Спеленаю я его
нежными словами.
Уложу я в колыбель
С песней, шуткой, прибауткой.
Говорить я буду с ним
все дни и ночи.
Только он мне говорит
" гу", "агу"
И прочем, подарил он мне
свою милую улыбку.
От неё мне так тепло,
Так светло, уютно!
Сколько сил даёт душе
эта вот минутка!
И она поёт, цветёт молодеет разом!
До чего же мне мила
мальчика улыбка.


Денису. (25.12 1994г. )
1ч.
Золотаюшко моё долгожданное,
Бриллиантик мой родной,
Дорогой внучонок мой.
Дни считаю, как пойду я
в отпуск свой, так приеду.
Подарю тебе родной беседу.
Вот и приехала бабуля
Здравствуй, внук родной,
Да уж ты и не в пелёнках?
Ну, совсем большой!
Шесть уж месяцев прошло.
Сидеть мы научились и
игрушками играть, и
улыбкой всех встречать,
Ну, позволь тебя обнять,
Дай тебя поцеловать.
Мы с тобой подружимся,
Станем верные друзья,
Ты и я!

2ч. следует

Храни меня, мой Род… Храни!
В часы ненастья и тревоги,
Наполни светом дни мои,
И в созерцанье, и в дороге,
И даже в солнечные дни
Храни меня, мой Род,
Храни!

Невиданная мощь корней
Пускай питает сердце силой,
И сок живительный во мне
Течёт по кровеносным жилам,
И все, кто свят был и не свят -
Пускай они меня
Хранят!

Листвой зелёной шелестя,
Ты, Древо, держишь сотни веток!
Есть среди них одна - моя,
Есть общий ствол - далёкий предок…
И ночью, и в разгаре дня,
Ты, Древо,
Сбереги меня!

Скрещенье судеб и веков,
Историй дальних - перекрёстки…
И через сорок сороков
Доносит эхо отголоски,
Но даже те, которых нет,
Во мне оставили
Свой след…

Храни меня, мой древний Род,
Храни, пока ещё живая!
Я – семя… Твой фамильный плод.
Дитя потерянного рая…
В часы печалей и невзгод
Храни меня,
Славянский Род!

Мы вместе с самых давних пор,
Я клятвы нашей не нарушу:
Пусть дух, великий Эгрегор,
Питает разум мой и душу,
Питает в горе и в любви...
Храни меня, мой Род,
Храни!

А дождь в листве – как нити бус,
А в кроне заблудилось солнце…
И пуповина наших уз
Пусть не прервётся!
Добром однажды помяни…
Храни меня, мой Род,
Храни!

*Эгрегор – коллективное бессознательное, скопление энергии, которая выделяется коллективом, обладающим общей для всех его членов идеей.

Что тебе мои обиды?!
Я ничем себя не выдам...
Разговор с тобою лёгкий, -
ни о чём...

А по мне совсем не видно,
как хочу свои обиды,
рассказать, уткнувши голову
в плечо...

Что тебе мои обиды...
Позабыл меня ты видно...
Я сцепивши крепко зубы
промолчу...

Улыбнусь, себя не выдам,
затаю свои обиды,
на прощание похлопав
по плечу...

***

А когда зайду за первый поворот...
Люди смотрят - женщина ревёт...

Жюри всероссийского конкурса оценило работу «В музее одного стихотворения» девятиклассницы тольяттинской школы №81 Алины Савоськиной.

Итоги Всероссийского конкурса сочинений подвели в Общественной палате РФ в Москве 1 ноября.

Участниками федерального этапа стали школьники 4–11-х классов и студенты СПО из разных регионов нашей страны.

Алина оказалась единственным представителем Самарской области.

Доброе время суток всем, кто зашел в мои владения! Вчера был знаменательный для меня день. Я впервые провозгласила: "Сегодня на этой сцене для вас работает "Театр поэзии и песни имени Ивана Васильевича Попова!". Большего пока рассказать не могу - готовлюсь к концерту, времени совсем нет. Но приятно, что я его уже создала, этот театр. Театр, в котором будут править Любовь, Музыка, Поэзия, Вечность.

А время, словно поезд скорый,
всё набирает плавно ход.
Мелькают вехи, семафоры,
спешит за годом новый год.

В вагоне жизни суетливо,
проходят люди… кто куда:
кто неприметно торопливо,
не оставляя и следа.

А кто-то смело путь свой торит,
тому судьба простор дала.
И входят в летопись историй
его великие дела.

А поезд наш стучит по рельсам
и ускоряет «в завтра» ход.
Небесный лучик Бетельгейзе
укажет вектор на восход.

Звезда «Бетельгейзе» – это красный сверхгигант из класса неподвижных. Он находится на окончании жизненного пути.

Георгий Николаевич Бабакин родился 13 ноября 1914 года в Москве. После окончания школы в 1929 году пытается поступить в институт связи, но проваливается на экзаменах.

Пролетела весна
Бурным разноцветьем,
Соловьиной песней
И майскою грозой!
А за нею лето
Жаром полыхая,
Пролетело мигом,
Унося мечту.
Наступила осень
Золотом сверкая
И теплом последним.
Душу согревая.
Ах, ты осень, осень,
Задержись немножко!
Подари надежду,
И неба ситца синь!
Отогрей мне душу
Отодвинь подальше
От моей головушки
Серебро зимы.

Андрюха Гавриков, впечатлительный реставратор санитарных узлов, слетел с резьбы и решил удавиться. Как известно, давятся граждане по нескольким причинам. К примеру, при терзаниях безответной любовью - от лишения лобызаний и другого всяко разного, при разочаровании в справедливом распределении милости Всевышнего, а так же при таком состоянии души, когда та вопиёт о том, что окружающая действительность её «изабелла», причём, так «изабелла», что дальше уж и некуда,.. ну, и от леденцов-карамелек, когда те попадают не в то горло. Последние страдальцы, правда, в данном случае не в счёт, потому как давятся они от сладкой жизни.

Андрюха же вознамерился поступить решительно сразу по всем трём вышеуказанным причинам, не видя какого-либо обнадёживающего просвета в туннелях водопроводных труб и фаянсовых изделий. А так как из тех туннелей не пахло ароматами любви, милости и какой восторженности, то мрачное бытие взяло, да и определило его сознание. Будто бы говоря, мол, ты, Андрюха, хоть весь облюбись Зинку из седьмого дома, хоть весь обверься в выигрыш по лотерейному билету, а только – шиш тебе с маслом, потому как вял ты, что червяк на солнцепёке – тарантеллу не отплясываешь, да и харизмой не жжёшь. Одним словом, - пренебрегаешь естественным отбором, а значит и никакой ты не царь природный, а тефтель. Вот после этого обидного заключения, Андрюха и решился на страшное.

Однако, удавиться он решил виртуально, дабы не травмировать населению психику, а себе шею. Пару дней он искал достойный способ виртуального самоубиения, отметая всю эту компьютерную галиматью, изготовление куклы-двойника и прочую сомнительную мистику, желая прочувствовать на своей шкуре всю трагичность задуманного им поступка. А найдя, принялся за его исполнение.

Первым делом он помылся-побрился, облачился во всё чистое и поставил табуретку под люстру. А так как табуретка была слишком уж пошарпанной, то Андрюха почесал за ухом и заменил её на вполне приличный стул. После чего присел на него, закурил и стал возбуждать в себе то чувство чёрного отчаяния, при котором уже не помогает ни сорокоградусная казённая, ни сорокалетний психиатр. А когда в голове стали мелькать мучившие его образы: Зинка, полудюймовые плашки, вантузы и неоплаченные счета, Андрюха замычал, затушил сигаретку и вскочил на скорбный стул. Вытянулся, привстав на цыпочки, и накинул на потолочный крюк … ниточку – виртуальный заменитель грубой волосатой верёвки. Быстро, чтобы не расплескать булькающее в душе отчаяние, связал петельку и сунул в неё голову.

И тут замер, будто бы одеревенев. Потому как петля на шее – это, прежде всего петля, а потом уже материя из которой она сделана. И с самой материей, говорят, чудеса случаются. А ну, как возьмёт сейчас эта ниточка, да и взбесится от его, Андрюхиного, психического возбуждения. А взбесившись, поднатужится и отвердеет до прочности, какой стальной проволоки.

Когда оцепенение с Андрюхи спало, он медленно поднял руки и осторожно снял с шеи коварную удавку, сполз со стула и, вытирая со лба пот, пошёл на кухню. Налил в чашку сорокоградусной, выпил и здесь уж почувствовал, как его отпускает. Вот тут-то Андрюха и поклялся, что больше никогда и не при каких обстоятельствах… и что – упаси Бог… и ни Боже мой… А вспомнив, что всё ж таки что-то там поблёскивает в таинственных лабиринтах водопроводных труб, надел батники и пошёл искать встречи с Зинкой из седьмого дома. И больше уж с удушениями не баловался…

Правда, был потом один случай при питии чая с Зинкой в её квартире после отплясывания тарантеллы. Поперхнулся Андрюха скользкой мармеладкой, попутавшей горловые каналы, но был спасён хозяйкой, наложившей свою длань на его спину. Однако, случай этот, можно сказать, не в счёт, потому как удушался тут Андрюха явно от сладкой жизни…

То было время сладостных утех,
Запретных тем и яростных фантазий.
Я ж почему-то думаю о тех,
Кто вмиг взлетел тогда «из грязи в князи».

Всё прагматично, строго, без прикрас,
Построив жизнь в мирке своём убогом,
Чужие судьбы разрушали враз,
И каждый мнил себя едва ль не богом.

Свой путь торя, готовые к боям,
Сломав стереотипы и устои,
Они не знали жалости к друзьям,
Свою карьеру на костях построив.

Страну без страха рвали на куски,
Законы принимая в новом стиле
Одним лишь мановением руки.
Простили их? Наверное, простили.

Но до сих пор надеждам вопреки
Мы движемся различными путями.
…Жаль, не растут у мудрости клыки,
И не бывает доброты с когтями.

МЫ желаем Вам добра, света и радости!!!

Вчера привезли сборник литературного клуба "Альманах", г. Петрозаводск, где среди авторов и мои стихи. Сборник прекрасно оформлен, с глянцевой обложкой и добрыми мотивами для детской аудитории.Валентина Акимова, Галина Васильева, Игорь Аблоухов, Игорь Буров, Вера Инина, Инна Гоккоева, Ирина Орумаа, Любовь Шушерова( Бурцева), Ирина Мезгина, Сергей Пажиев, Татьяна Азатова.. ред. В. Акимова, И. Аблоухов, И. Орумаа. Петрозаводск, 2019. 80с. ил
Он тематически разнообразен, отмечается доступность повествования, яркость образов, и конечно, любовь к детям.
Авторы-любители, не профессионалы,а у некоторых это только первый опыт. Пожелаем им успехов на литературном поприще. Читателям огромное спасибо за внимание к этому поэтическому небольшому труду.

Наконец-то я нашёл ответ почему мой юмор не пользуется успехом у серьёзных поэтов. Вот как пишет об этом альманах:
"Вот парадокс – чем меньше государство заботится о поддержке литературного юмора и сатиры, тем больше в стране становится и юмора, и сатиры! Впрочем, ничего удивительного, видимо, нет: нежелание поддерживать юмор и сатиру на государственном уровне подтверждает боязнь чиновников попасть под прицел именно этого жанра литературы. И эту боязнь видят и понимают сами литераторы, что вызывает очередной всплеск их творческой энергии. Надо сказать, что в России проводится немало поэтических конкурсов и фестивалей. Большинство из них поддерживается государственной властью и местным самоуправлением. Но когда речь заходит о поэзии сатирической или юмористической, власть делает вид, что это направление литературы не серьезное, и тратить на него бюджетные деньги расточительно. Потому что понимает, что объектом насмешек и уколов в первую очередь будет именно она – власть. Кстати, зачастую поделом. Наверное, поэтому в Кстовском районе местные чиновники уже второй год не выделяют финансовые средства на проведение Всероссийского
4 фестиваля иронической поэзии «Русский смех»,который проходит ежегодно с 2007 года. А ведь фестиваль выполняет очень важную просветительскую работу – дает возможность детям в детских библиотеках, школьникам в школах и студентам в техникумах и колледжах в живую пообщаться с современными литераторами, услышать произведения современных поэтов в авторском исполнении, понять, что существует настоящий поэтический юмор, который разительно отличается от псевдо юмора того же Евгения Петросяна, Сергея Слепакова или Вячеслава Мясникова из «Уральских пельменей».В нынешнем году среди участников фестиваля будет около 50 и поэтов со всей страны и из ближнего зарубежья. Организаторы запланировали 18 творческих встреч авторов исполнителей в детских и молодежных аудиториях. Отрадно, что принять участие в поэтическом празднике на кстовской земле выразил желание председатель Союза писателей России Николай Федорович Иванов."

Не обидел Бог ни умом, ни ногами...
А вот где-то что-то пошло не так.
И страдаю я от мужской полигамии...
И страдания мои - далеко не пустяк.

Мне бы встретить такого, как я!
Чтоб со мной на одной волне!
Вот тогда б получилась семья!
Я была бы довольна вполне.

Или нет... Такого не надо!
Просто верного. Просто любимого...
Чтобы лишь меня ловил взглядом...
Чтоб была ему - необходимою!

Чтобы вместе и в горе, и в радости!
Чтобы музыку - пополам...
Чтоб могла я в постельной сладости
прошептать:" Никому не отдам..."

Пусть не носит цветы букетами...
Иногда пусть играет словами.
Лишь бы я, забавляясь куплетами,
позабыла о полигамии...

И не надо лжи... НИКОГДА!!!
Ведь уходят, уходят года...
Я устала от лжи и фальши...
Вот такой вижу жизнь свою дальше...

***
Аполлон стоял в пробке. Голова раскалывалась. Нормально выспаться не удалось — да и разве можно выспаться, когда с тобой происходит такая чертовщина? Ночной визит не давал Аполлону покоя. Что это была за женщина? Откуда она взялась? Привиделось ли ему это или она приходила на самом деле? Однозначного ответа не было. Судя по тому, что на столе стояли бокалы и пустая бутылка из-под коньяка, женщина всё-таки приходила. Но как объяснить всё, что произошло потом? Не могло произойти в реальной жизни то, что он увидел. Не могла женщина, которая недавно похоронила свою мать, вести себя так вызывающе развратно, к тому же она ну никак не тянула на шлюху. А это её совершенно мистическое превращение — как его можно объяснить? Может, так на него подействовал алкоголь? Ощущение, что его затягивает в воронку, было похоже на ощущения при изменённом состоянии сознания — может, она ему что-то подсыпала в бокал? А вот это, кстати, было похоже на правду. Вот только зачем ей понадобилось это делать? Мозг у Аполлона закипал. Лучше не думать об этом пока, иначе голова просто лопнет от боли.

Стакан в подстаканнике дребезжит так, что заглушает жужжание мухи, непрошенной гостьей проникшей в душную, как газовая камера, комнату.
- Товарняк. Вагонов шестьдесят-семьдесят.
Фёдор отодвинул занавеску: весна запаздывала как минимум на неделю. Снег местами сошёл, обнажив кучу угля, ладно сложенный дровяник, участок ещё по осени вспаханного огорода. Кое-где успела проклюнуться первая зелень травы, а вдоль насыпи, сквозь щебень и песок, засветились первые цветы мать-и-мачехи.
Стакан выбивал беспокойную трель… Муха перебралась с подоконника на стол, но, не обнаружив ничего, достойного внимания, вновь устремилась к окну.
- Пора.
Фёдор накинул ватник, захватил жёлтый флажок и вышел на свежий весенний воздух.

Товарняк громыхал колёсами так, словно первая гроза - над головой, выпуская при этом клубы дыма, запах смазки и раскалённого железа. Чуть помедлив, снова набрал обороты и исчез за лесным массивом.
Фёдор вздохнул, бросил взгляд на наручные часы – до прибытия пассажирского поезда оставался час и сорок восемь минут. Расписание Фёдор за эти годы выучил наизусть, как «Отче наш».
А годов, проведённых в доме у железнодорожного разъезда под названием «Горки», пролетело немало – почти шесть!
- В слове «Горки» надо «мягкий знак» и букву «О» дописать, - размышлял Фёдор, - так будет правильней. Потому что «Горько» - самое подходящее название, определяющее суть моего бытия.

У Фёдора в характере имелось две слабости, которые многое объясняли в его поведении. Во-первых, он всё делал основательно и скрупулёзно, как будто на века. Во-вторых, им часто владело желание - дать каждому предмету и каждому явлению своё, оригинальное название. Например, совковую лопату Фёдор называл «дурындой», шлагбаум – «дрыном», а семафор – «циклопом».

Фёдору кажется, что так, как сейчас, серо и тоскливо, он жил всегда, с незапамятных времён. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что исчезни он с лица земли, поезда всё также будут отсчитывать километры, а в пассажирских вагонах всё также будут мелькать лица пассажиров, слившихся в один нескончаемый поток. Сколько таких лиц пронеслось в его жизни, Фёдор не помнит, как не любит вспоминать ту, прежнюю жизнь.
От той, прежней жизни Фёдора отделяет не шлагбаум, а железобетонная стена, поэтому путь в прошлое заказан навсегда. Там, в прошлом, осталась пёстрая суетная жизнь, квартира в двухэтажке и погоны милиционера в Отделении номер «104». Всё это (квартира, жена, работа) остались не в десяти километрах от разъезда, а, кажется, в миллионе световых лет от сторожки, ютившейся между железнодорожной насыпью - с одной стороны, и смешанным лесом - с другой.

После развала Советского Союза в его родном городе полетели в тартарары и молокозавод, и хлебопекарня, и Сельхозтехника. Жизнь в родном городишке встала на новые рельсы, следуя новым курсом – «Вперёд, к разрухе и беспределу!» Местные жители, словно стая перелётных птиц, косяком потянулась в областной центр – зарабатывать на жизнь. Но и в области особо ловить было нечего – половина страны жила по карточкам и довольствовалась случайными заработками.
Глядя на то, как всё вокруг разваливается на куски, а жизнь, точно гружёный состав, катится под откос, Фёдор не выдержал и однажды напрочь слетел с катушек. Душа его оказалась не готова к случившимся метаморфозам, когда на смену стабильности пришли разорение, обнищание, бандитизм, а из щелей повылезала всякая шелупонь. Привычный жить по совести, ценить и считать каждый рубль, Фёдор с удивлением наблюдал за тем, как с молотка, за бесценок, уходят не только заводы и фабрики, но целые города. Как на винтики и шпунтики мордатые дяди растаскивают народное достояние. Как деньги в народной казне испаряются быстрее, чем лужи – под лучами яркого летнего солнца.

Фёдор уволился с работы и запил…
Вернее, сначала запил, а потом его уволили, за несоответствие моральному облику российского милиционера. Жена его, Ленка, оказалась не столь терпеливой, как хотелось бы. Ленка на удивление быстро продала квартиру, деньги от продажи честно разделила пополам и уехала к матери в Краснодарский край.
И сгинул бы Фёдор в перестроечном омуте, как тысячи других неприякаянных и несчастных соотечественников, таких же бедолаг, потерявших под ногами почву, если бы не одноклассник Колька. Вернее, Николай Елизарович Куприянов, работавший в конторе на Железнодорожной станции.
Он-то и определил дальнейшую судьбу Фёдора, предложив должность стрелочника, торжественно вручив ему сигнальный фонарь и два флажка – жёлтый и красный. А по сути, дав Фёдору последний шанс… Правда, вручил с одним условием – не пить «горькую».

- «Горки», «горькая», «горько» - бубнит Фёдор себе под нос. – Однокоренные слова, как ни крути.
Фёдор вздыхает, достаёт из холодильника банку кильки в томатном соусе, консервный ключ.
- Надо бы картохи отварить, - вспоминает запоздало, но лениво машет рукой – и так сойдёт.
Хлеб почти закончился, и Фёдор подумал, что если с утра хлеб не завезут, то придётся топать в город. В такие моменты старенький мотоцикл охотно выручает Фёдора в сухую погоду, когда грунтовая дорога не размокает от дождя или снега, не превращается в непролазное месиво.

Шесть лет назад сторожка стала для Фёдора настоящим спасением, своеобразным скитом, молельней, отправной точкой, после которой не остаётся «или-или».
Удивительно, но оказавшись в полной изоляции и относительном одиночестве (коза, куры и собака – не в счёт!) Фёдор ощутил, как устал от ежедневного лицемерия и вранья по радио и телевидению. Как устал от сильных мира сего, приходящих и просящих то от Ивана Ивановича, то от Петра Петровича. И только обретя одиночество и свободу, Фёдор бросил пить, раз и навсегда, как будто никогда не пил раньше, как будто не помирал с похмелья, как последняя собака под забором.

Память услужливо подкинула Фёдору воспоминания из детства: вот он, держась за руку отца, стоит на перроне, с наслаждением вдыхая запах дыма и солярки, с упоением слушая гудки тепловоза, стук колёс и прощальные крики пассажиров. А ещё Фёдор припомнил свою давнюю мечту – стать машинистом поезда, чтобы крепко держать в руках штурвал этой огромной машины!
Не довелось, не случилось… За штурвалом «его» поезда сидит сейчас незнакомый человек, и маршрут жизни Фёдора лежит не где-нибудь между Сочи и Москвой, а между Горками и Новыми Выселками…

Фёдор макнул кусок хлеба в красную, напоминавшую кисель, томатную смесь, со скрежетом захлопнул опустевшую консервную банку и бросил в мусорное ведро.
До прибытия пассажирского поезда оставалось всего – ничего. Фёдор надел на голову малахай и толкнул дверь избы.
Далёкий гул нарастал стремительно, будто летящий к земле снаряд. Фёдор привычно встал к составу в пол оборота и поднял свёрнутый в жёлтую трубочку флажок.
Фёдор знал: сейчас зелёная махина притормозит, и он сможет вдоволь насладиться кадрами пролетающей мимо жизни. Чужой жизни…
Как же любил Фёдор эти мгновения! Вот знакомая проводница из десятого вагона приветливо машет рукой… Пожилая женщина задумчиво смотрит в окно… Мальчуган лет восьми с любопытством глазеет на Фёдора и его нехитрое хозяйство – погребицу, небольшой сарай и кучу песка возле насыпи…
Фёдор поправил на голове малахай, отвлёкся на секунду… И вдруг увидел Её!
Она ничуть не изменилась – всё тот же печальный и беззащитный взгляд голубых глаз, та же родинка на правой щеке, чуть выше верхней губы… Нет, она совсем не изменилась!

Фёдору впервые за эти годы стало стыдно: и за брюки с обвисшими коленями, и замызганный пиджак, и нелепый малахай на голове. Но самое страшное оказалось в том, что Она его узнала! Фёдор понял это по тому, как подалась Она вперёд, как взлетели вверх её брови, как удивлённо разомкнулась линия губ…
Он мгновенно вспомнил всё!
Когда-то Ирина уехала из родного города в областной центр – продолжить образование.
- Хочу получить высшее педагогическое!
- А как же я? – Фёдор крепко сжал девушку в объятиях, поцеловал в родинку. – Мы же расписаться хотели.
- Обязательно распишемся, Федя, только чуть позже. Я же не на совсем уезжаю!

Ирина пропала на несколько месяцев. Писала, что очень трудно, и что приехать пока не может.
Фёдор мучился от ревности, но виду не подавал… А спустя несколько месяцев загулял с Ленкой, подвернувшейся под руку в качестве подруги на один день. Вернее, на одну ночь…
Скрыть в провинциальном городе новость от посторонних глаз весьма трудно.
- Счастья тебе, Федя, - написала Ирина в последнем письме, и больше Фёдор о ней ничего не знал…
И вот теперь, спустя столько лет, униженный и раздавленный, Фёдор стоит напротив Ёе глаз, крепко сжимая в руке жёлтый флажок. Жёлтый цвет – цвет измены?

Машинист дал гудок, и состав плавно тронулся с места. Последнее, что успел заметить Фёдор – как Ирина, будто спохватившись, бросилась к выходу.
Состав прибавил скорость, и спустя несколько минут, скрылся за поворотом.
Фёдор так и остался стоять недвижимо, в последних клубах дыма убежавшего поезда…
Из-за туч неожиданно показалось неяркое мартовское солнце, и мир вокруг, сонный и неприглядный, вдруг преобразился, заиграл новыми красками! Но Фёдор этого не заметил. Он метнулся в дом, схватил со стены «мелкашку», отпустил пса по кличке «Гудок» с привязи, и быстрыми шагами двинул в сторону леса.
Гудок, полупородистая овчарка, чувствуя настроение хозяина, не путался под ногами, а бежал впереди, изредка оглядываясь. И Фёдор читал в собачьих глазах немой вопрос: «Ты как? Нормально?»

Оставляя в последних сугробах размытые следы, Фёдор дошёл до опушки леса, бессильно опустился на поваленное дерево и беззвучно заплакал.
Гудок будто только этого и ждал - примостился у ног хозяина, положив тяжёлую, в тёмных подпалинах, морду на мощные лапы.
- Гудок, домой! – придя в себя, Фёдор таким же быстрым шагом двинулся обратно. Привязав пса, вошёл в дом, выпил кружку воды, в полном смятении побросал в старый чемодан нехитрые пожитки – свитер, две рубашки, пачку денег, перехваченных резинкой… И вдруг словно опомнился – тяжело опустился на стул, будто разом протрезвев.
- Дурень, - сказал сам себе, охолонул лицо ледяной водой, взглянул на себя в зеркало, прошёлся по непослушным волосам мокрым гребнем.
- Совсем ополоумел!

Фёдор вышел во двор, огляделся: невдалеке, привязанная к колышку – коза Зойка. В будке, жадно следя за хозяином глазами – пёс Гудок. На яблоне – шумная стайка воробьёв…
И Фёдор вдруг ясно осознал, что ехать ему некуда, и рельсы его жизненного пути почему-то сошлись именно здесь, у переезда «Горки». И тот маршрут, что проложил он когда-то, уже не изменить, не исправить. И поезд его давным-давно ушёл, моргнув на прощание сигнальными огнями…
Фёдор громко свистнул, и воробьи испуганно взмыли ввысь.
Со стороны дороги, лентой тянущейся вдоль полотна, послышался неясный шум. Фёдор прищурился и увидел грузовик, еле ползущий вдоль железнодорожного пути со стороны Новых Выселок.
И чем более приближался грузовик, чем сильнее слышался рёв его двигателя, тем отчётливей Фёдор понимал – он, наконец, прощён! Он, предавший самое дорогое - родинку на правой щеке, прощён!

Фёдор сорвался с места, замахал руками, закричал так громко, словно дикий лесной зверь, попавший в расставленный капкан, но чудом сумевший освободиться и избежать смерти.
Гудок вылез из будки, неистово лая, стал рваться с цепи.
- Спокойно, Гудок! Это - свои! – крикнул Фёдор, и, утопая в весенней распутице, побежал навстречу счастью.

*мелкашка – малокалиберная винтовка

А здесь молилась моя бабушка,
веками в церковь род её ходил,
Святыня жизни людям помогала,
и в стуже зимней ,инеем морозным
вся объята, она крестила малышей,
она Вселенной возвещала
ту радость солнца,свет очей!

Средь волн,под небом чисто голубым,
была той глыбой неизменной,
что возвращала к жизни
тысячи озябших,
подавленных, разбитых,
войной осколками пробитых,
стояла словно могикан...

и в тишине той куполов,
в свой звёздный час,
я приходила к ней с сестрой,
что б помолится за своих,
и прикоснуться сердцем
к маминой святыне...
Стояла долго у икон,
и на венцы веков
я любовалась тоже...

Она рассказ вела свой статно,
Иконы трепетно слезились
воспоминаниям о Вере,
воспоминанием о жизни прихожан,
о том,что плавали сюда суда,
в доисторические годы,
чтоб прокормить свои народы
и что жемчужиной для мира названа,
и бьют во славу ей колокола
везде по миру!

И кто сказал, что нет теперь,
что зло безвременья её сожгло,
нет она воскреснет людскою памятью,
таланта, благодарностью народа оживёт,
она Святая из всех веков перешагнёт,
людей не бросит,мир спасает
от скверны, алчности и лжи,
здесь намоленное место,
и воздух Святостью пропитан,
а значит будет Церковь жить,
народу своему служить!!!

Галина Васильева, ноябрь 2019.

8 ноября в Самарской Публичной Библиотеке состоялась церемония награждения победителей VII творческого конкурса имени Эдуарда Кондратова и открылась музейная экспозиция, посвященная творчеству писателя.

Организатор мероприятия – Самарская областная организации Союза журналистов России.

По итогам конкурса победителями стали:

в номинации «Журналистика» – обозреватель издания «Самарская газета» Татьяна Гриднева за цикл статей о Леониде Ященко;

Татьяна Гриднева — победитель в номинации «Журналистика». Автор цикла статей о Леониде Ященко

Мой отчий край
до боли близкий.
В нём к сердцу всё!
Куда не кинь свой взор.
И домик мазаный наш низкий,
И чисто выметенный двор,
И белолисток шёпот тихий
их чуть уловимый аромат.
И дедовский заросший сад
Он радовал мой детский взгляд!
Мой край родной,
В нём всё так мило и привольно!
Простор степей с полынью горькой,
И с песней жаворонка звонкой,
И трелью соловья!
Здесь всё мне близко,
Всё слилось с душой,
И с песней детской озорной,
И речкой тихою степной,
И полёт чаек
над её волною низкой,
Их крик тревожный
далеко уносится водой.
А узкая тропинка луговая
заросшая кугою, кермяком
Вела нас в полдень жаркий,
чтоб освежить прохладною струёй!

Мы с Серёгой Трофимовым сидели на скамейке в сквере. Между нами на скамейке стояла неоткупоренная бутылка водки. Серёга был бледный как полотно. Он только что упал с крыши старинного двухэтажного дома и остался жив.
- Да, видно, мне ещё не судьба ТУДА! – тихо проговорил Серёга и попросил меня. – Открой.
Я ключом от квартиры вскрыл «белую головку». Серёга взял бутылку и прямо из горлышка сделал несколько больших глотков.
- У Наташки вчера родители на дачу уехали. Прокувыркались с ней всю ночь. Спал всего часа два! Вот голова и закружилась! – не глядя на меня, виновато проговорил Серёга.
- Страховаться обязательно надо! – тихо сказал я. Серёга, не слушая меня, продолжил своё.
– Падал, наверное, секунды три, а столько всего в голове пронеслось! И себя с разбитой головой представил, и тебя в милиции, и родителей у гроба, и Наташку в чёрном платке и свою карточку в вестибюле института…
Второе студенческое лето мы с Серёгой калымили. Делали ремонт крыш старых двух и трёхэтажных домов. Работу в ЖЭКах нам предлагали всегда. Где несколько кусков железа на крыше заменить; где покрыть часть крыши рубероидом; где щели гудроном замазать. Работали мы вдвоём. Платили хорошо! Работу особо не проверяли. Лезть на крышу у начальства желания не было. Лишь бы потом жильцы не жаловались, что потолок протекает!
Я завидовал Серёге. Он совершенно не боялся высоты! Ходил по крыше, как по своей квартире! Для меня же выполнить какую-то работу на краю крыши было мучение. Если бы не хорошие деньги, ни за что бы не полез! Серёга посмеивался надо мной.
Сегодня мы закончили работу на крыше, собирались слазить. Серёга пошёл за молотком, который мы забыли у края крыши. Молоток он взял, выпрямился и вдруг взмахнул руками и упал с крыши спиной вперёд! Вот Серёга был – и вот его нету! Через меня прошёл какой-то электрический разряд, а потом изнутри меня сковал ледяной холод! Сколько-то секунд я стоял, не шевелясь, а потом рванул к чердачному окошку.
Я выбежал из подъезда. Серёга сидел на картонных коробках, которые местные пацаны натаскали на кучу керамзита. Я подбежал к Трофимову.
- Живой?
- Кас-ска- ска – дёр! – заикаясь и постукивая зубами, пытался шутить Серёга. – Хо-хо-ро-шо, что ни-ни-кто не-не-ви-дел!
Мы пошли в сквер…
После этого случая работы наши прекратились. Серёга стал избегать меня, как будто я был в чём-то виноват! Недели через две меня встретила его подруга Наташка и спросила:
- Лёш! Что у вас случилось? Трофимов стал какой-то другой – замкнутый, серьёзный, молчаливый! Со мной встречаться не хочет! Сказал, что ему одному нужно какое-то время побыть! Что произошло?
- Наташа! Ему, действительно, нужно побыть одному! – Я не знал, что ещё ей сказать!

Бледно-серая заря
Ноября.
А какой же быть заре
В ноябре?
Я уеду за моря
За кусочком янтаря,
В чужедальнюю страну –
Ждать волну.

Говоришь, не навсегда?
Это – да.
Но и помнить столько лет –
Это бред.
Только, знаешь, я вернусь.
В этот холод, в эту грусть,
Из далекой той страны
В наши сны.

И опять взойдет заря
Ноября.
Ветер распахнет окно –
Все равно.
Перепутав день и ночь,
Мы отбросим время прочь,
И уйдем с тобой назад,
В листопад.