Я иду тебя искать (продолжение 33)
***
Как утихомирить боль от потери? Все слёзы, которые у неё были, Наташа выплакала ещё до того, как её папа умер. Слёз не осталось, но боль, которая поселилась в душе, от этого меньше не стала. Наоборот, затаившаяся, не имеющая возможности выйти, она всё крепче и крепче сжимала сердце Наташи, грозя раздавить его окончательно.
Нагружать своими проблемами маму Наташа не хотела. Мама и так ходила как бестелесная тень, от неё почти ничего не осталось. А как самой разобраться со своим горем, Наташа не знала.[cut=Читать далее......]
Однажды, когда она думала о Вадиме и вспоминала, как вместе с остальными ходила с ним на кладбище, в Наташину голову подлым маленьким червячком проскользнула мысль, которой она сначала испугалась. А что, если..? Нет, никаких если. Один раз они уже попробовали. И что из этого вышло? А в том-то и дело, что ведь что-то вышло. Наташа вспомнила, как Люська рассказала ей о том, как парни говорили, что покойник, которого они выкопали из могилы, куда-то пропал. Куда он мог пропасть? Ответ почему-то казался Наташе вполне очевидным. Можно, конечно, было придумать и другие объяснения, но все они казались Наташе неправдоподобными. Может, просто ей хотелось верить в чудо? А что, если её отец тоже имеет ещё один шанс на жизнь, пусть и призрачный, но всё же шанс. Так разве она не должна использовать все возможности, которые у неё есть? Не факт, что всё получится, но попробовать она просто обязана.
Эта мысль не давала ей покоя ни днём, ни ночью. Она следовала за Наташей неотступно, куда бы она ни пошла, что бы она ни делала. Есть шанс. Отец может быть живым. И тогда мама не будет ходить такой потерянной. Она снова сможет смеяться. Наташу пронзила мысль о том, что она не помнит, когда в последний раз видела маму смеющейся. Её жизнь как будто оборвалась вместе с жизнью отца, оставив ей только оболочку, которая ела, спала, ходила на работу, но не осознавала своей жизни.
В жизни Наташи так же, как и в жизни её мамы, пролегла жирная бескомпромиссная полоса, которая беспощадно разделила их жизни на «до» и «после». И Наташе совсем не нравилось это «после». Ей хотелось, чтобы вечно длилось «до», чтобы отец никогда не умирал.
А еще Наташе было очень грустно от того, что в то время как они сидят по теплым домам, лежат в уютных постелях, он там, на кладбище, совсем один. А там холодно, сыро, неуютно, одиноко. Что он там видит? Гроб, в который, наверное, налило воды, ведь снег то валил не прекращаясь, то таял. Всё кладбище затопило. Голые деревья, низкие мрачные тучи, жухлая трава. Никаких красок. Всё серое и размытое. Почему отец умер именно в феврале? Почему не летом, когда всё цветет и пахнет? Ему не пришлось бы созерцать этот безрадостный пейзаж. Он бы целыми днями слушал пение птиц, шуршание лёгкого ветерка, жужжание пчёл и шмелей. Наташа посадила бы для отца самые красивые цветы, чтобы он мог ими любоваться. Может быть, он даже слышал бы, как растёт трава, как взмахивает крылом бабочка, как парит высоко в небе птица, как плывут облака, как падает с цветка утром капелька прозрачной росы. Но это было бы летом. А сейчас ему там холодно и сыро и, наверное, безумно тоскливо. Мы свою тоску можем заглушить с помощью телевизора, книги, общения с друзьями, а у него нет такой возможности, он остался наедине с умирающей природой, наедине с разрывающей душу тоской, и некому ему излить свою печаль, не с кем перемолвиться словечком.
***
Наташа проснулась посреди ночи от того, что кто-то тормошил её за плечо.
— Наташ, вставай, пора идти, а то будет поздно, — рядом с кроватью стоял Вадим полностью одетый.
Наташа приподнялась на кровати, уставившись на Вадима. Его лицо в свете луны, проникающим сквозь полуприкрытые шторы, казалось почти нереальным.
— Как ты тут оказался? — спросила Наташа, удивлённая его появлением в её комнате посреди ночи.
— Наташ, некогда рассуждать, давай собирайся.
Вадим присел на краешек кровати.
Наташ встала и нашарила на стуле, который стоял рядом с кроватью, джинсы и свитер. Сидя на кровати, Наташа натянула на ноги джинсы.
— Отвернись, — тихо сказала она Вадиму.
Подождав, когда он отвернётся, Наташа сняла через голову футболку, в которой спала, и быстро натянула свитер. Странно, этот свитер был немного колючий, но сейчас она этого не почувствовала.
Вадим взял Наташу за руку и потащил её в прихожую. Наташа в темноте наощупь нашла свою куртку, шапку, ботинки и шарф, кое-как всё это на себя одела и открыла входную дверь. Дверь была заперта — так как же Вадим сюда попал?
Около лестницы Вадим дёрнул Наташу за руку. Она поняла и стала спускаться бегом. Выйдя из подъезда, Вадим устремился вперёд. Наташа еле успевала за ним.
На улице был сильный ветер, и у Наташи возникло странно ощущение, будто на ней нет одежды. Она потрогала свою куртку. Так и есть, молния разошлась. Видимо, когда она одевалась второпях, случайно дёрнула молнию — и вот результат. Не хватало ещё заболеть. Наташа попыталась потянуть сломанную молнию вниз, чтобы потом аккуратно застегнуть её заново, но она не поддавалась, похоже, её заело намертво.
— Так куда мы идём? — крикнула Наташа быстро удалявшемуся Вадиму.
— Ты сама знаешь, куда мы идём, — крикнул Вадим в ответ.
Из-за сильного ветра его было плохо слышно; Наташа скорее угадала, чем услышала, что он ей ответил.
Наташа побежала догонять Вадима. Он шёл слишком быстро. Если она потеряет его из виду, то потом не найдет, а он, судя по всему, её ждать не намерен. Куда он её ведёт и зачем было для неё загадкой. Она пошла с ним только потому, что он ей нравился. Если бы это был кто-то другой, она бы точно никуда не пошла. Сама мысль о том, чтобы пойти неизвестно с кем неизвестно куда посреди ночи, казалась её абсурдной.
Наташа попыталась руками запахнуть куртку поплотнее, обхватив себя руками, но ветер проникал под одежду, которая нисколько от него не спасала. Казалось, ветер закручивался какими-то немыслимыми спиралями, лишь бы обжечь Наташину кожу своими ледяными лапами. Не замерзнуть окончательно Наташе помогала только быстрая ходьба.
Дворы, дома, детские площадки, ларьки, аптека — всё было безлюдным и от того казалось почти несуществующим. Наташа представляла, что она попала в какой-то вымерший город, в котором не осталось ни одного живого человека. Кругом царило запустение и одиночество. Хозяевами всего этого сейчас были не люди, а эти причудливые фонари, возвышающиеся на своих длинных аистиных ногах и с любопытством глядящие на Наташу и Вадима, которые были для них самой настоящей диковинкой.
Дома уже давно закончились, а Вадим всё шёл и шёл. Дыхание у Наташи начало сбиваться. Интересно, долго ещё ей так идти? Долго она так не протянет. У Вадима с физической подготовкой явно было получше. Он не шёл, а как будто летел.
Наташа напряглась изо всех сил, чтобы не отстать от Вадима. Вдруг с дерева, мимо которого они как раз проходили, взлетела огромная чёрная птица (чёрт её знает, какого цвета она была на самом деле, но ночью всё кажется чёрным). Наташа испугалась и вскрикнула, инстинктивно прикрыв руками лицо и пригнувшись. Птица налетела на неё и, вцепившись своими когтями в волосы, клюнула Наташу в голову. Наташа пыталась отбиться от птицы, изо всех сил молотя по ней обеими руками, но птица вцепилась в неё намертво. Наташе было противно ощущать на себе мерзкие когти птицы, трогать её перья. Наташа знала, что птицы являются переносчиками всякой заразы и ей совсем не хотелось, чтобы эта тварь занесла её какую-нибудь инфекцию. Да и сами по себе птицы такие мерзкие, бррр.
Вадим, ничего не замечая, продолжал идти вперёд, неумолимо отдаляясь от Наташи. Наташа, поборов страх и омерзение, вцепилась в лапы птицы и, собрав все свои силы, дёрнула её. Птица наконец оторвалась от Наташи, оставив в своих лапах изрядный клок Наташиных волос. Наташа швырнула птицу на землю и, не оборачиваясь, побежала догонять Вадима.
Когда вдалеке замаячила ограда поселкового кладбища, в Наташину голову прокралась догадка о цели их похода. Неужели Вадим хочет повторить опыт, который они уже один раз проделали?
(продолжение следует...)
Как утихомирить боль от потери? Все слёзы, которые у неё были, Наташа выплакала ещё до того, как её папа умер. Слёз не осталось, но боль, которая поселилась в душе, от этого меньше не стала. Наоборот, затаившаяся, не имеющая возможности выйти, она всё крепче и крепче сжимала сердце Наташи, грозя раздавить его окончательно.
Нагружать своими проблемами маму Наташа не хотела. Мама и так ходила как бестелесная тень, от неё почти ничего не осталось. А как самой разобраться со своим горем, Наташа не знала.[cut=Читать далее......]
Однажды, когда она думала о Вадиме и вспоминала, как вместе с остальными ходила с ним на кладбище, в Наташину голову подлым маленьким червячком проскользнула мысль, которой она сначала испугалась. А что, если..? Нет, никаких если. Один раз они уже попробовали. И что из этого вышло? А в том-то и дело, что ведь что-то вышло. Наташа вспомнила, как Люська рассказала ей о том, как парни говорили, что покойник, которого они выкопали из могилы, куда-то пропал. Куда он мог пропасть? Ответ почему-то казался Наташе вполне очевидным. Можно, конечно, было придумать и другие объяснения, но все они казались Наташе неправдоподобными. Может, просто ей хотелось верить в чудо? А что, если её отец тоже имеет ещё один шанс на жизнь, пусть и призрачный, но всё же шанс. Так разве она не должна использовать все возможности, которые у неё есть? Не факт, что всё получится, но попробовать она просто обязана.
Эта мысль не давала ей покоя ни днём, ни ночью. Она следовала за Наташей неотступно, куда бы она ни пошла, что бы она ни делала. Есть шанс. Отец может быть живым. И тогда мама не будет ходить такой потерянной. Она снова сможет смеяться. Наташу пронзила мысль о том, что она не помнит, когда в последний раз видела маму смеющейся. Её жизнь как будто оборвалась вместе с жизнью отца, оставив ей только оболочку, которая ела, спала, ходила на работу, но не осознавала своей жизни.
В жизни Наташи так же, как и в жизни её мамы, пролегла жирная бескомпромиссная полоса, которая беспощадно разделила их жизни на «до» и «после». И Наташе совсем не нравилось это «после». Ей хотелось, чтобы вечно длилось «до», чтобы отец никогда не умирал.
А еще Наташе было очень грустно от того, что в то время как они сидят по теплым домам, лежат в уютных постелях, он там, на кладбище, совсем один. А там холодно, сыро, неуютно, одиноко. Что он там видит? Гроб, в который, наверное, налило воды, ведь снег то валил не прекращаясь, то таял. Всё кладбище затопило. Голые деревья, низкие мрачные тучи, жухлая трава. Никаких красок. Всё серое и размытое. Почему отец умер именно в феврале? Почему не летом, когда всё цветет и пахнет? Ему не пришлось бы созерцать этот безрадостный пейзаж. Он бы целыми днями слушал пение птиц, шуршание лёгкого ветерка, жужжание пчёл и шмелей. Наташа посадила бы для отца самые красивые цветы, чтобы он мог ими любоваться. Может быть, он даже слышал бы, как растёт трава, как взмахивает крылом бабочка, как парит высоко в небе птица, как плывут облака, как падает с цветка утром капелька прозрачной росы. Но это было бы летом. А сейчас ему там холодно и сыро и, наверное, безумно тоскливо. Мы свою тоску можем заглушить с помощью телевизора, книги, общения с друзьями, а у него нет такой возможности, он остался наедине с умирающей природой, наедине с разрывающей душу тоской, и некому ему излить свою печаль, не с кем перемолвиться словечком.
***
Наташа проснулась посреди ночи от того, что кто-то тормошил её за плечо.
— Наташ, вставай, пора идти, а то будет поздно, — рядом с кроватью стоял Вадим полностью одетый.
Наташа приподнялась на кровати, уставившись на Вадима. Его лицо в свете луны, проникающим сквозь полуприкрытые шторы, казалось почти нереальным.
— Как ты тут оказался? — спросила Наташа, удивлённая его появлением в её комнате посреди ночи.
— Наташ, некогда рассуждать, давай собирайся.
Вадим присел на краешек кровати.
Наташ встала и нашарила на стуле, который стоял рядом с кроватью, джинсы и свитер. Сидя на кровати, Наташа натянула на ноги джинсы.
— Отвернись, — тихо сказала она Вадиму.
Подождав, когда он отвернётся, Наташа сняла через голову футболку, в которой спала, и быстро натянула свитер. Странно, этот свитер был немного колючий, но сейчас она этого не почувствовала.
Вадим взял Наташу за руку и потащил её в прихожую. Наташа в темноте наощупь нашла свою куртку, шапку, ботинки и шарф, кое-как всё это на себя одела и открыла входную дверь. Дверь была заперта — так как же Вадим сюда попал?
Около лестницы Вадим дёрнул Наташу за руку. Она поняла и стала спускаться бегом. Выйдя из подъезда, Вадим устремился вперёд. Наташа еле успевала за ним.
На улице был сильный ветер, и у Наташи возникло странно ощущение, будто на ней нет одежды. Она потрогала свою куртку. Так и есть, молния разошлась. Видимо, когда она одевалась второпях, случайно дёрнула молнию — и вот результат. Не хватало ещё заболеть. Наташа попыталась потянуть сломанную молнию вниз, чтобы потом аккуратно застегнуть её заново, но она не поддавалась, похоже, её заело намертво.
— Так куда мы идём? — крикнула Наташа быстро удалявшемуся Вадиму.
— Ты сама знаешь, куда мы идём, — крикнул Вадим в ответ.
Из-за сильного ветра его было плохо слышно; Наташа скорее угадала, чем услышала, что он ей ответил.
Наташа побежала догонять Вадима. Он шёл слишком быстро. Если она потеряет его из виду, то потом не найдет, а он, судя по всему, её ждать не намерен. Куда он её ведёт и зачем было для неё загадкой. Она пошла с ним только потому, что он ей нравился. Если бы это был кто-то другой, она бы точно никуда не пошла. Сама мысль о том, чтобы пойти неизвестно с кем неизвестно куда посреди ночи, казалась её абсурдной.
Наташа попыталась руками запахнуть куртку поплотнее, обхватив себя руками, но ветер проникал под одежду, которая нисколько от него не спасала. Казалось, ветер закручивался какими-то немыслимыми спиралями, лишь бы обжечь Наташину кожу своими ледяными лапами. Не замерзнуть окончательно Наташе помогала только быстрая ходьба.
Дворы, дома, детские площадки, ларьки, аптека — всё было безлюдным и от того казалось почти несуществующим. Наташа представляла, что она попала в какой-то вымерший город, в котором не осталось ни одного живого человека. Кругом царило запустение и одиночество. Хозяевами всего этого сейчас были не люди, а эти причудливые фонари, возвышающиеся на своих длинных аистиных ногах и с любопытством глядящие на Наташу и Вадима, которые были для них самой настоящей диковинкой.
Дома уже давно закончились, а Вадим всё шёл и шёл. Дыхание у Наташи начало сбиваться. Интересно, долго ещё ей так идти? Долго она так не протянет. У Вадима с физической подготовкой явно было получше. Он не шёл, а как будто летел.
Наташа напряглась изо всех сил, чтобы не отстать от Вадима. Вдруг с дерева, мимо которого они как раз проходили, взлетела огромная чёрная птица (чёрт её знает, какого цвета она была на самом деле, но ночью всё кажется чёрным). Наташа испугалась и вскрикнула, инстинктивно прикрыв руками лицо и пригнувшись. Птица налетела на неё и, вцепившись своими когтями в волосы, клюнула Наташу в голову. Наташа пыталась отбиться от птицы, изо всех сил молотя по ней обеими руками, но птица вцепилась в неё намертво. Наташе было противно ощущать на себе мерзкие когти птицы, трогать её перья. Наташа знала, что птицы являются переносчиками всякой заразы и ей совсем не хотелось, чтобы эта тварь занесла её какую-нибудь инфекцию. Да и сами по себе птицы такие мерзкие, бррр.
Вадим, ничего не замечая, продолжал идти вперёд, неумолимо отдаляясь от Наташи. Наташа, поборов страх и омерзение, вцепилась в лапы птицы и, собрав все свои силы, дёрнула её. Птица наконец оторвалась от Наташи, оставив в своих лапах изрядный клок Наташиных волос. Наташа швырнула птицу на землю и, не оборачиваясь, побежала догонять Вадима.
Когда вдалеке замаячила ограда поселкового кладбища, в Наташину голову прокралась догадка о цели их похода. Неужели Вадим хочет повторить опыт, который они уже один раз проделали?
(продолжение следует...)