КНИГА!

Здрав-ствуй-те!
Так громко — это я от чувств.
А потому! Есть девочка, ей пять лет. Ума не меньше нашего, и сейчас она со всех сторон набирается жизненного опыта, а я в свою очередь пытаюсь этот процесс зафиксировать в рассказах. Рассказы ещё пишу и по мере… размещаю на ЛИТРЕС в черновиках (есть у них такая форма). Зовут мою подружку Таня, проживает она в сельской местности, где дети пяти лет вполне уже самостоятельные люди (вспомните себя). Садика там нет, зато есть подруги Галя и Рая, и они!..
Впрочем, Таня предпочитает обо всём рассказывать сама, так что знакомьтесь.

ОДИНОКАЯ ОСЕНЬ
Мы бежали, Рая поскользнулась, я и Галя немедленно споткнулись тоже, брякнулись рядом! Недолго, две минутки, повалялись, а потом встали, отряхнулись и принялись пинать ногами наш сугроб.

Я – Таня. Рая – это Рая, Галя – Галя. Мы подруги. А сугроб? Сугроб пинался хорошо, его тут намело вот только-только ночью, сугроб совсем ещё был очень-очень свежим, и от пинков такие сразу стали получаться замечательные норки! В них можно будет поселить каких-нибудь зайчат, а одного я ненадолго занесла бы даже в дом, он познакомился бы с мамой, папой, нашей кошкой. А Саша, посмотрев на зайчика, сказал бы: «Ого-го!..»

Саша – старший брат. Самостоятельно растапливать «голландку» ему пока не разрешают, и возле телевизора всю ночь ему пока нельзя. Но – всё равно: самой мне только-только маленьких пять лет, а Саше целых десять. Так что «ты ещё маленький» ему давно никто не говорит, а умный он такой, что порой скучно становится и самому.

А скучно Саше потому! Что если такой вот умный, то обязан после школы, обязательно поесть. Какими-то словами кошке объяснить, что драть когтями наш диван нельзя. И папа: когда тут у кого-то почему-то не решается из арифметики задача, вместо чтобы взять и подсказать, лишь говорит: «Ведь ты же умный парень, думай, думай!» А мама, только-только я и Саша возле телевизора затеем в мячик, немедленно скажет, что: «Таня – ладно, Таня не понимает, но ты-то взрослый!..» И потому сама я взрослой иногда хочу, а иногда и нет.
А зайчика домой всем показать я обязательно возьму: серенького, с ушками, с розовым носом. И я сказала!.. Но Рая закричала, что серенький, давно уже, её!
А беленького забрала себе Галя.

— Тогда!.. Тогда!..- сказала я. Но, кроме синего сугроба, в глаза не лезло ничего. Ни за забором, ни в саду. Но было ещё небо, я взглянула вверх! И оказалось, что на синем, синем небе солнце. Как будто из него, как будто прямо сквозь, сверкая золотистой пылью, опускались нам на головы снежинки. Крича, как хорошо, куда-то пролетела серая ворона. А в самой, самой вышине беззвучно волочил пушистый белый хвост крошечный самолётик.

…Такая оказалась красота! Зимой всегда: искринки с неба, санки, лыжи, синие сугробы! Новый год. А дальше, через десять дней, мой день рожденья. И пусть вороны с самолётами в другое время могут тоже, но если кто-то вдруг решил родиться, то делать это нужно обязательно зимой.
— Почему? – наморщили Рая и Галечка лбы: — Почему?
— А потому! – ответила им я: — Что Новый год всегда зимой! Зимой синички, снегири! Съедобный вкусный снег! – И подпрыгнула на одной своей ножке.

— И нет!.. И нет!.. – закричала немедленно Рая: — Нет — и — нет!

— Что – «нет – и – нет…» – переспросила я, — зимой синичек не бывает? Или мы не ели снег?..

Но Рая! Закричала – лето лучше! Потому что день рожденья Раи летом! Летом в небе воробьи, вороны!..

— Скажешь, и синички?..

— И синички! – громко отвечала Рая, хотя сама чудесно знает, что синички летом улетают! Воробьи, вороны остаются, а синички! Летом улетают в лес есть вредных червяков, чтобы лес от червяков не погиб и не умер! Синичкам некогда, и из-за дня рождения Раи туда-сюда летать тебе не будут.

Но Рая, как глухая, тараторила, что летом — без пальто!.. Кто хочет, может босиком!.. И летом яблоки и ягоды. Цветы!..
Как будто против лета кто-то что-то говорит… Как будто кто про лето спорит. Я с ней согласилась, сказала честно, что и лето – хорошо! Но только-только замолчала Рая, как немедленно и Галя: непонятно почему, сказала, что весной!..
Весной? Что может быть весной… — не поняли мы с Раей. Весной ей, что ли, яблоки, клубника? И Галя собралась уже кричать, что – да! Но мы ей быстро объяснили, что весной клубники нет, весной нет яблок — лишь цветы.

— И мой день рождения, — добавила Галя.

— Вот видишь!.. – закричала, было, Рая. Но Галя уже вспомнила ещё. И, громче Раи закричала, что весной! На нашей речке ледоход. И он всегда такущий!..
Про речку и про лёд мы с Раей знали. Лёд, тот, что был зимой таким блестящим и красивым, весной вдруг сразу станет тёмным, ноздреватым. Ногами на него нельзя, провалишься, и всё. Со всех боков у льда вода, а он себе стоит, как будто позабыл… И вдруг однажды!..

Я, папа, мама, Саша – мы ходили, там такое сразу! Лёд трещит. Как будто великан ломает о коленку толстую сосну. Потом, как будто, грохает из пушки, а потом, как будто, гром: лёд сразу на куски! И медленно плывёт. Всей кучей, льдины друг на друга налетают, задираются торчком, с разгона вылетают к нам на берег! И если осторожно подойти…

Я уже потихоньку выдёргивала из маминой свою руку, что такую выскочку потрогать. И тут вдруг Саша обернулся и ужасно громким шёпотом воскликнул: «Посмотрите, Посмотрите!..»

На льдине, на реке! Торчал пенёк. А на пеньке сидела и плыла ворона. Как будто и матрос, и капитан. Без папы и без мамы! И никто ей, чтобы слезла, ничего не говорил. Плыла к кому-то, может, в гости, или же каталась. Как мальчишки, которым говорят: «нельзя», а им на это всё равно…
И может так ворона доплыть до самого моря?..

— Не исключено, — ответил папа. При условии, что ветер будет попутным.

— А чем же она будет в дороге питаться? – засомневалась, было, мама.

— А крылья? Крылья ей зачем? – спросил уже папа. — За пропитанием ворона вполне может слетать на берег, затем возвратиться. — И папа с мамой друг на друга рассмеялись.

Весной бывает тоже хорошо, об этом честно вспомнила и Рая. Какие сразу по зелёненькой траве, как будто кто-то из лукошка вдруг рассыпал жёлтеньких цыплят, вырастают одуванчики. Затем из них такие сразу одуваны!.. А нам уже всем можно без пальто…

Я сказала, что про «без пальто» говорили. А одуванчики – да: из них, если подуть, такие парашюты…

Но Рае снова стало интереснее про лето, и она! Отбежав, чтобы было слышнее, затараторила, что летом всё же лучше, летом мёд! И груши! Огурцы!
Припомнила даже мух, но старалась напрасно, никто её нисколечко не слушал.
— Вес-на!.. Вес-на!.. — кричала ей навстречу Галя.
— Зи-ма!.. Зи-ма!.. Зи-ма!..- подпрыгивала я.

И только за осень не заступался никто. И не потому!.. А просто нас всего лишь трое, мы — зимой, весной и летом… И родиться по два раза просто не умеем…