Любушка - земля

Любушка — земля
(Ко дню рождения М. А. Шолохова 24.0.5.1905г.)


«Милая, святая Родина!
Вся наша безграничная
сыновья любовь-тебе.
Все наши помыслы — с
Тобой!» М. Шолохов


Испокон веков донская земля богата не только своими недрами и уникальной природой степных просторов, но и талантливыми людьми. Яркой немеркнущей звездой писательского таланта светит имя Михаила Шолохова.
В нашей семье творчество М.А. Шолохова всегда воспринимлось близко к сердцу. Книги его были нам дороги безмерной любовью к донской земле, к живущим на ней людям, болью за них и чувством великой трагедии, пережитой народом.
Читая романы Шолохова, я вспоминала судьбу моего деда, хуторского атамана Редина Абрама Васильевича, тоже пережившего трагедию «похитнувшейся» жизни. Он был в хуторе Платовка атаманом четверть века. Сыновей у него было десять и две дочери. Четверо сыновей прошли гражданскую войну, позже-раскулачивание и ссылку. Даже деда — а в ту пору ему было уже за семьдесят- раскулачили и сослали в город Котлас. После реабилитации не вернулся он домой. Умер по дороге.
Я долго ждала случая посетить места, связанные с шолоховскими героями, и побывать в станице Вёшенской, поклониться могиле любимого писателя. И, наконец, такой случай представился. Жили мы тогда в городе Белая Калитва в посёлке Шолоховском. Муж моей старшей сестры Вали пошёл в отпуск и собрался в станицу Базковскую навестить свою сестру Неонилу. Мы уговорили его взять нас с собой и по пути заехать в хутора и станицы, где когда-то жил и работал М. Шолохов. Саша согласился. Это было в мае.
Выехали мы на зорьке, часа в четыре. Сев в машину, удобно расположившись, нас потянуло в дрёму, но с восходом солнца она прошла. Едем, я смотрю в окно, а там, словно кадры кино, мелькают поля, лесополосы, балки, овраги.
Вдруг вижу – из-за лесополосы выплывает огромный квадрат ровного, как стол, поля. Он строго очерчен с трёх сторон лесополосами. Смотрю я на него, а он весь в лучах восходящего солнца светится нежно-зелёным бархатом остролистной пшеницы, а по бархату горят, будто капли крови, алые цветы. Присмотрелась: да это же цветут лазорики, полевые тюльпаны!
Тут я вспомнила бабушки Ани «причту». Так она называла свой рассказ, если хотела придать ему особое значение и привлечь наше внимание. Говорила она так: --»Унучички мои, расскажу-ка я вам одну причту. Её мне, когда я была вот такая же, как вы, рассказала моя бабушка Аксинья, она, значит, ваша прабабушка. Жаль, вы её не можете увидеть, потому что её нет уже на этом свете.
Слушайте. Давным- давно это было. В то время донская земля наша была диким полем, но не безлюдным. Травы здесь росли выше человеческого роста. Много здесь водилось разной живности: сайгаки, волки, лисицы, а птицы была тьма тьмущая. Водились и ходили стаями куропатки, дрофы, фазаны. Много было и водоплавающей птицы, которая гнездилась в камышовых зарослях, а реки были полны рыбой. Особенно был ею богат батюшка Дон».
«Так вот,- продолжала она свой рассказ,- с тех далёких- далёких времён поселились здесь казаки — донцы, так их величали. Стояли они защитной непроходимой стеной у этих окраин земли нашей, защищали южную границу родины. Служили казаки царю-батюшке верой и правдой, отражая набеги бусурма-нов. (так она называла кочевые племена ), которые были охочи захватить пастбища для скота. Да и турки не прочь были урвать кусок донской землицы. Жаркие битвы шли здесь, веками лилась кровь людская, и там, где особенно густо полита ка-зацкой кровушкой земля, расцвела она вдруг алыми, как кровь, цветами — лазориками. С той поры и поныне цветут они в память о погибших здесь казаках, о воинах, отдавших жизнь за землю родную».
Машина плавно шла по серой дорожной ленте, и мысли мои текли также плавно. Глядя на эту бескрайнюю степь, на её весенний наряд из цветущего разнотравья, я вдруг подумала: »Так вот же она, шолоховская степь! Воспетая им, одухотво-рённая, живая казачья земля. Земля-кормилица, открывшая под его пером невиданную свою красоту».
А степь действительно цвела роскошью майского великолепия. Машина бежит, равномерно постукивая колёсами, а за окном всё бегут навстречу светло-сиреневые поляны сибирика, бессмертника, оранжевые заросли в ложбинах зверобоя и бе-лые зонтики тысячелистника. В лесополосах в белом мареве тумана цветут яблони, груши, вишни и жердёлы. Всё вокруг так празднично и нарядно.
Едем дальше, и вдруг из-за бугра выплывает большая поляна, жарко пламенеющая в ярких лучах солнца. Что это? Мы остановились, выбежали из машины. О боже, какая красота! Да это же цветут красные маки! Мы долго не могли оторвать восхищённых взглядов от пламенеющих, как огонь, цветов.
А воздух, напоённый цветущими травами, стоял такой гу-стой и терпкий, с горьковатым привкусом серебристой молодой полыни и сладким — чабреца, что закружилась голова. Ах, как я люблю этот горьковато-сладкий запах чабреца и полыни — вдовьей травы, такой же горькой, как судьба казачки, потерявшей любимого мужа или сына.
Проехав город Каменск, мы заехали в хутор Диченский. Нас интересовал вопрос: почему именно в этом хуторе снимался фильм »Тихий Дон». В музее мы узнали, что хутор Диченский внешне схож с хутором Татарским, каким его описывает в романе Шолохов, потому здесь и проводились съёмки фильма.
Отсюда наш путь пошёл на город Миллерово, а от него в сторону Вёшенской начались знакомые нам по »Тихому Дону» места. Они у него так точно описаны, что их просто невозможно было не узнать. От горизонта до горизонта была видна всхолмленная, вся изрытая косогорами и буераками донской гряды степь. Кое-где она ещё сохраняла свою первозданность. По обе стороны асфальта, сияющего на солнце, видны были вилюжины балок, покрытые ковром весеннего пышного цвету-щего разнотравья. Пошли крутые красноглинистые яры, заросшие караичем, черноклёном. Здесь нам захотелось остановиться. Раскинули скатёрку прямо на откосе яра, под старым караичем, присели, прислушиваясь к тишине, впитывая в себя глубокую тайну прошедших над этой землёй веков. Смотрели в ослепительную голубизну чистого высокого неба. Вдруг заметили плавно парящего, почти не шевелящего крыльями коршу-на. Он выписывал прямо над нашими головами круг за кругом, всматриваясь, как нам показалось, в нас и во всё, что внизу движется. Вот он,
властелин степи, её хозяин!
От Миллерово мы проехали мимо хутора Ольховский Рог, села Кашары до Боковской, где сделали остановку и искупались в реке Чир.
Выехав из Боковской, мы увидели обширные хлебные поля, они простилались до горизонта. Дорога тянулась вдоль полей и привела в станицу Каргинскую. Всю дорогу, пока мы ехали вдоль хлебных полей, Саша молчал, а потом спросил у нас: » Дорогие мои, вы что, не узнали? Ведь эти хлебные поля, это и есть, по роману Шолохова, конский отвод. Где казаки выпасали своих лошадей. Он тянулся до хутора Яблоновского».

Саша рассказал, что до 1918года станица Каргинская была хутором Каргин. Он был очень красивым, в верховьях Дона, пожалуй, самым лучшим. В этом хуторе около шестнадцати лет жили родители М. Шолохова, а Миша учился здесь в начальном училище с 1912 по1914г.
« Жили они в маленькой хатёнке, да вы её сейчас сами уви-дите» — сказал Саша. Мы подъехали к этому домику, бережно сохраняемому жителями станицы. Дом действительно был крошечный, с маленьким оконцем, камышовой крышей и таб-личкой на стене: »В этом доме жил писатель — академик М. А. Шолохов в 1909-1925гг». Нас эта табличка как-то смутила. Войдя в музей, мы спросили: »Неужели столько лет жил Миха-ил Шолохов в таком маленьком домике и работал?» Сотрудни-ки музея нам пояснили, что на самом деле родители Шолохова в этом доме жили чуть больше года, а потом переехали в более просторный дом, но он не сохранился, осталась только его фо-тография. Нам её показали. Мы ещё узнали, что в этой станице Шолохов написал свои первые рассказы. А позднее здесь он начал работать над «Тихим Доном». В школьном музее нам с гордостью показали парту, за которой сидел Миша Шолохов. Её сюда перенесли из бывшей церковно- приходской школы.
Ещё мы узнали, что М. А. Шолохов принимал участие в строительстве средней школы в этой станице. На её постройку писатель отдал свою Ленинскую премию за роман «Поднятая целина».
Выехав из Каргинской, мы доехали до развилки, и с бугра справа увидели хутор Кружилин. По дороге, обсаженной пи-рамидальными тополями с обеих сторон, как по туннелю, въехали в хутор. Это довольно большой хутор на берегу реки Чёрной. Здесь сохранился домик, в котором родился Михаил Шолохов. С волнением смотрели мы на него. Ознакомились с историей хутора, поехали дальше по просёлочной дороге до хутора Калининского. Здесь мы остановились. Саша сказал: » Хутор Калининский-это бывший хутор Семёновский. Здесь есть крутой спуск к Дону. Нам придётся пройтись пешком».
По крутому откосу мы спустились к Дону, полюбовались его берегами. «Особенно красива река у Лебяжьего Яра, там, где быстрина подмывает меловую лысую гору у хутора Кали-нинского» — вспомнилась мне фраза из прочитанной книги. Как раз на этом месте мы сейчас и находились. Вода здесь родниковой чистоты, её можно пить, и мы напились. Долго любовались девственным пойменным лесом, причудливым и живописным рельефом меловых гор. Мы знали, что Шолохов много сил отдал, борясь за чистоту реки. По его ходатайству была насажена лесозащитная зона у берегов Дона — до полутора километров шириной.
Затем мы поднялись на возвышенность, чтобы увидеть не-обозримые
дали, воспетые в шолоховских произведениях. Как на ладони, видны были все хутора: — справа – станица Еланская, хутора Лебяжий, Ереминский, слева — станица Базковская, станица Вёшенская, впереди- низкий левый берег. Налюбовавшись пре-красной панорамой шолоховских мест, мы поехали дальше.
К закату солнца мы были уже у Неонилы. Встретила она нас с большой радостью. Станица Базковская — это бывший передовой колхоз »Тихий Дон». Здесь часто бывал Михаил Шолохов.
Вечером за ужином Неонила много рассказывала нам о Шолохове. Писатель был частым гостем в колхозе, интересовался их успехами и активно участвовал в делах колхоза. Когда приезжал Михаил Александрович, в станице был всегда празд-ник. «Он любил слушать песни нашего хора,- рассказывала она. — Мы ему с удовольствием играли ( пели), а он не только слушал, но и играл вместе с нами. Самые его любимые песни были »Разродимая сторонушка», «На речке было…», «Эх ты, зоренька-зарница».
Она не только рассказывала, но и пела, а голос у неё был прекрасный, ей подпевала её дочь Тамара. До поздней ночи мы сидели, слушали рассказы и песни Неонилы.
Утром, позавтракав, мы отправились пешком в станицу Вёшенскую. Она от Базков в трёх километрах. Сопровождать нас вызвалась Тамара. Саша с нами не пошёл, они с племянни-ком ещё до зари ушли на рыбалку.
Дорога шла по-над Доном. Утро было тихое. Вода в Дону, казалось, стоит без движения, только чуть заметная мелкая рябь указывала на то, что она движется. Над водой курился лёгкий туман, который уступал место восходящим солнечным лучам. Дон ещё дремал в своём утреннем спокойствии, и лишь изредка раздавался всплеск воды. Он глухо отдавался эхом в прибрежном лесу. «Это играет рыба»- пояснила нам Тамара.
Мне было так хорошо на берегу этой удивительной реки, что захотелось побыть здесь одной, подышать чистым воздухом реки и леса. Я подумала: воистину магическую силу имеет наш Дон. Могучий и полноводный, он неразрывно связан с судьбами людей, живущих у его берегов. Столетия о нём складывали легенды, сказания, чарующие своей поэтичностью и глубоким смыслом. А сколько песен сложено о нём, батюшке тихом Доне! Михаил Шолохов признавался в том, что эти старинные казачьи песни вдохновляли его, когда работал он над романом «Тихий Дон»
Тамара, как и её мама, знает много старинных казачьих песен, прекрасно их играет. По дороге она напевала их, а мы с Валей ей подпевали. Вела она нас по узкой песчаной дорожке, заросшей стелящимся кудрявым спорышом да берёзкой — вьюнком. Бежала дорожка, виляя между деревьями по лесистому правому берегу реки. «Это сейчас,- говорила Тамара,- берег лесистый, а раньше здесь были вылизанные ветром бугры да зыбкие желтопески, да сорок тысяч гектаров песчаной пустыни окружали Вёшенскую, грозили ей гибелью».
Ещё она рассказывала нам о том, что первые сто десять гектаров сосны за станицей заложил лесовод-энтузиаст С. Кондрашов ещё до революции, в 1905году. Сейчас этот лес объявлен заповедником. По-настоящему же спасать Вёшенскую начали при советской власти, и Шолохов вложил в это дело много усилий. Вёшенской лесоопытной станцией была выращена вёшенская сосна, неприхотливая живучая. Засадили ею семь с половиной тысяч гектаров. Теперь уже станице не угрожают пески.
« Сейчас мы поднимемся на холм,- сказала Тамара,- и посмотрим на памятный знак, который был поставлен незадолго до смерти писателя». Мы увидели огромную скульптуру — орла, широко раскинувшего крылья. На степном кургане, обдуваемый со всех сторон ветрами, отлитый из металла, на каменном постаменте, он воплощал образ молодого Шолохова. На сером камне постамента -пророческие слова Серафимовича о молодом Шолохове: »Молодой орлик, желтоклювый, а крылья разметнул. И всего-то ему без году неделя… Самый прозорливый не угадал бы, как уверенно вдруг развернётся он».
Перейдя мост, мы очутились на левом берегу Дона в станице Вёшенской. Современная станица прекрасна, в ней сочетается старинное и новое. Старинные дома с каменными высокими фундаментами и пологими крышами из жести, с ажурными карнизами и трубами, узорно выделанными из оцинкованного железа. А рядом стоят современные многоэтажные дома. Станица вся в цвету яблонь, вишен, черёмухи и сирени. Кругом пестреют цветы, искрятся радугой фонтаны на станичной площади.
На улице имени Шолохова мы посетили музей писателя — дом, в котором он жил в 30-е годы и писал третью книгу «Тихого Дона» и «Поднятую целину». Здесь собрано его литературное наследие. Посетили ещё дом-музей, где были написаны его первые произведения. Сейчас часть помещения отдана детскому этнографическому центру.
На набережной воздвигнут бронзовый бюст писателю. Стоит он на высоком берегу Дона. Отсюда видны могучий извив реки и песчаное правобережье в зарослях верб, тальника и ольхи.
И конечная наша цель – музей — заповедник, но тогда в нём не был ещё открыт мемориальный. комплекс «Усадьба М.А. Шолохова». Мы только знали, что после смерти супруги его М.П. Шолоховой дом будет передан музею. Поэтому мы виде-ли только усадьбу и уголок, где находится могила писателя. Подошли мы к ней с трепетным чувством. Видим — христианский могильный холм покрыт дымчатым ковром серебристой полыни, а вокруг неё прямоугольный зелёный газон молодой травы. И мне подумалось: вот его поле с любимой полынью. А рядом установлен памятник работы скульптора О.К. Комова. Он выполнен из серого гранита и имеет форму отшлифованной глыбы.
И тут мне опять пришла в голову мысль: ведь эта глыба и есть «земля-любушка», такая же вздыбленная, бугристая, но его земля, пропитанная потом и кровушкой казачьей.
Не далеко от могилы стоит его любимая лавка. Отсюда М.А. Шолохов любовался видом дорогой его сердцу реки -Тихого Дона.
Поклонившись могиле с глубоким чувством утраты великого писателя и бесконечно уважаемого человека, мы покинули этот незабываемый уголок. Прощай, Михаил Александрович Шолохов, спи спокойно, ты честно выполнил миссию свою на Земле.