Юрий Пивсаев – о документальном кино и искусстве оператора

Накануне отмечался День российского кино. Когда-то у нас в областном центре действовала Куйбышевская студия кинохроники. Долгие годы единственная на Волге. Потом студии не стало. Не стало и многих людей, которые создавали ей славу. Один из немногих наших современников, которые были частью той кинематографической истории, — оператор Юрий Пивсаев, снимавший фильмы «Таинственный город Самара», «Тихое лето в Самаре», «Судьба Алексея Толстого» и многие другие.[cut=Читать далее......]

Предлагаю вашему вниманию, Друзья, статью самарского журналиста, краеведа В.Карасёва в газете «Волжская коммуна».

«Таинственный город Самара»

-Как ты попал в мир документального кино?

— В школе я и не думал об этом. Так, фотографировал, как многие, на дилетантском уровне. Семья жила не очень богато. Так что купить хорошую аппаратуру и фотопринадлежности не получалось. Отснятая пленка фиксировалась при красном свете в пол-литровой баночке.

После школы я какое-то время работал в учебном цехе на моторном заводе. А в 1976 году меня позвали на кинохронику — помощником оператора. Был им довольно долго. Люди на кинохронике работали десятилетиями, так что продвинуться быстро по служебной лестнице было невозможно. А что значит – быть помощником оператора? Помню, с оператором Борисом Бычковым мы поехали в Саратовскую область. Надо было снимать с нефтяной вышки. Там метров 30-40. Штатив туда поднять довольно сложно. И я вслед за оператором несу в руках камеру, всячески стараясь не оступиться. Борис говорит: «Мне нельзя. Руки будут трястись. Как потом снимать?». Со временем стал работать самостоятельно. Всю страну объездил с кинокамерой.

— У нас на студии работали легендарные кинематографисты. Кто вспоминается прежде всего?

— Конечно, Николай Порфирьевич Киселев, бывший во время войны фронтовым оператором. Хотя к тому времени он уже ушел на пенсию, но на студию приходил. Это был человек-легенда. Рассказывал нам разные фронтовые истории. Как снимал подписание акта капитуляции в Берлине. До сих пор по телевизору в разных передачах о войне показывают снятые им кадры кинохроники.

— Наверное, современным операторам трудно себе представить: каково это было — работать с кинопленкой. Был же лимит на ее расходование…

— Лимит был жесткий. Как правило, один к трем. Исключение составляли съемки с дикими животными и детьми — один к десяти. Спортивные съемки – один к двенадцати. Ну, а когда снимали членов правительства, тут уж никто не считал, сколько пленки ушло. А обычно – да, думали о лимите. Вот снимаем с режиссером Борисом Свойским полнометражный фильм. Интервью. Огромная, пятидесятикилограммовая синхронная камера «Дружба». Впереди режиссер, с ним — звукооператор, Борис Шубин. Я за его спиной. Человек что-то говорил, Свойский слушал, но камера не работала. Как только он чувствовал, что пора, тихонько щелкал за своей спиной пальцами. И я включал камеру. Благо, она была бесшумной. Режиссер говорил с человеком, допустим, полчаса. Бабина в пленке уходила за десять минут. В фильме же оставалось минуты две. Невозможно же смотреть долго на говорящую голову. Даже если человек очень хорошо говорит. Другая сложность — нужно было качественный звук записать – петличек же не было. Наш замечательный звукооператор умудрялся цеплять микрофоны в самые неожиданные места – где-нибудь под столом. Большое внимание уделялось тому, как организовать кадр. Пленка была малочувствительная. Ставилось много света. И вот представь: снимаем в какой-нибудь избе, нужно показать, например, как женщина хлеб печет. А кругом «фонари» и особенно не походишь по избе. Да еще следишь, чтобы еще какая-нибудь соринка не попала на объектив — на экране она бревном будет…

— Люди часто зажимаются перед камерой. Как удавалось добиться, чтобы их поведение в кадре выглядело естественным?

— Двадцать граммов коньяка, чай и разговоры, разговоры… Камера в это время не работает.

В какой-то момент – щелк, и поехали.

— Помню, Свойский говорил о том, что для него важнее были не слова, которые произносит герой фильма, а его эмоции, выражение лица…

— Действительно, так и было. Он очень внимательно наблюдал за собеседником. Важно, когда человек говорит о том, что его и вправду волнует. А то бывает так — он отвечает на вопросы, а сам, может, о ежиках думает. Свойский ловил момент, когда задевал собеседника за живое и задавал ему какой-нибудь провокационный вопрос. Собеседник терялся, он словно бы снимал с себя приготовленную маску. И в этот момент звучал щелчок — камера начинала работать. Это сейчас: включил видеокамеру, и можешь надолго забыть о ней – потом выберешь, что нужно. Борис Иосифович, помню, не очень любил перебивки – погоны, пуговицы или, не дай Бог, микрофон. Ему важно было человека показать.

— Ты мог бы назвать фильмы, который считаешь своей удачей?

— Все полнометражные фильмы Бориса Свойского. Особенно «Таинственный город Самара». Сейчас он выложен на YouTube. У него 11 тысяч просмотров. Я считаю, беспрецедентный случай для полнометражного документального кино, снятого четверть века назад. В этом фильме говорилось о многих вещах, о которых до этого не было принято говорить. О Самаре как запасной столице Советского Союза. О бункере Сталина. Свойский нашел одноклассника Эльдара Рязанова, который учился с ним в куйбышевской школе.

Спросил: «А как в школе звали его ребята?» Оказалось, Элька или Рязанчик. Ну, кто об этом знал? А кто раньше знал о том, что в запасной столице училась дочь Сталина?

— В фильме хорошо показана атмосфера самарских улиц и двориков…

— Сейчас это снять было бы очень сложно. Дворики исчезают. А те, что остались, перекрыты автомобилями. Да и тогда это было непросто. Поэтому мы снимали по выходным, когда машин меньше. Очень большое значение придавалось освещению. График съемок был четко расписан — в какое время дня какую улицу снимать, чтобы солнце не мешало. У Свойского была замечательная фраза, которую он произносил, когда мы работали над фильмом. «Юрка, — говорил он, – самое интересное – за спиной».

— Что это значит?

— Допустим, снимаем, как дети играют. Обернись назад. Там, может быть, есть что-то еще более интересное. Если оно не происходит сейчас, то может произойти.

Картинка первична

— Мне кажется, для документального фильма сценарий – понятие довольно условное. В нем можно написать что угодно. Но когда снимаешь живую жизнь, возникает множество непредвиденных вещей…

— Сценарий, конечно же, нужен. Это канва. Там начальная точка и конечная, к которой надо стремиться. А вообще, подготовительному периоду уделялось большое внимание. Прежде чем что-то снимать, шло «освоение площадки». На объект приезжали режиссер, директор картины и оператор. Смотрели, как все это будет выглядеть в кино, как решать проблему с освещением и так далее. Другое дело, что по ходу съемок возникало понимание: нужно что-то изменить или добавить. Вот мы снимали фильм об Артеме Веселом «Тихое лето в Самаре». Сняли, а потом поняли: надо как-то наполнить пространство картины современной жизнью. Свойский говорит: «Иди-ка ты на Ленинградскую и посмотри – может, что-то пригодится для фильма». Я взял камеру с широким объективом, взял самую большую, стодвадцатиметровую кассету. Позвал осветителя, Сергея Леваненко.

Говорю ему: «Положи мне на спину руку и держи так. Чтобы я чувствовал, куда иду».

Я же — как слепой за камерой, вокруг ничего не вижу. Мы поставили камеру на шейный упор и пошли по улице. Это был 1990 год. Ленинградская была одним большим рынком – торговали обувью, водкой, сигаретами, «сникерсами», чем угодно. И мы шли сквозь толпу, пока не закончилась пленка. Потом весь это проход, снятый одним планом, Свойский поставил в фильм. Он длился четыре минуты. А в это время звучал голос Свойского, который рассказывал о том, как каждое лето Артем Веселый брал лодку и вместе с детьми плавал вниз по Волге до самой Астрахани. Вот такой контраст.

— К съемкам документальных фильмов разный подход: одни идут от текста, другие – от изображения…

— Конечно, картинка первична. Хотя сегодня на телевидении, как правило, идут от текста.
Мы снимали множество планов с разных точек. Потом шел монтаж. Изобразительный
ряд худсовет принимал отдельно. А потом уже создавался и записывался дикторский текст.

— Помню, каждый год студия кинохроники показывала у себя лучшие фильмы, снятые за последнее время. Их было десять-пятнадцать. Все они были разные. Это была своего рода панорама жизни всей нашей области. Сейчас, когда открылось столько технических возможностей, ничего подобного нет. Нашим потомкам, которые захотят увидеть, чем и как мы жили в 2018 году, будет довольно сложно это сделать. Не парадокс ли?

— Сегодня с кадрами для документального кино – беда. Профессия по существу потеряна. На телевидении возникла иллюзия: отснимем что угодно – благо, никакого лимита на пленку. Потом посадим мальчика, который быстренько все это склеит. Сделали передачу – и тут же на экран. Ну, вы покажите ее сначала хотя бы коллективу, съемочной группе. Какой уж тут худсовет… И потом. Сейчас у каждой телекомпании свой архив, доступа к которому у обычного человека, конечно, нет. Уже давно предлагалось создать объединенный областной видеоархив. Но для этого так ничего не сделано. Так что в открытом доступе документальная хроника есть разве что в Сети. Раньше был киножурнал «Поволжье». Он выходил четыре раза в месяц, каждую пятницу. Каждая неделя на студии кинохроники начиналась с того, что все вместе мы садились и обсуждали новый киножурнал. Госкино выделяло деньги на съемки. Была государственная программа. Интереснее всего было смотреть, как живут разные люди. А на парады чего смотреть? Да, мы иногда приукрашивали реальную жизнь. Но ведь правда искусства – это не всегда правда жизни. Просто до абсурда это не надо доводить…


Волжская коммуна: новости Самары и Самарской области
vkonline.ru


По теме:

Борис Свойский — Самарские судьбы | Видео
samsud.ru›Видео›…samarskie-sudby/svoisky…


Конкурс, посвященный 75-летию Бориса Свойского...
samsud.ru›Конкурсы›konkurs-borisa-svoiskogo

Самарской студии кинохроники исполняется 90 лет
samsud.ru›Блоги›Хроники самарочки›…-studii-kinohroniki…